– Милый, мы можем ходить домой. – В глаголах немка всё ещё путалась. – Карантин капут!

Какое счастье снова оказаться дома! В тепле и уюте! Сходить в баню. Покушать из нормальных тарелок. Серебряной ложкой. За полированным деревянным столом. И прижать к себе жену. И покачать ребёнка. И спать на белых простынях в мягкой кровати. Маляренко «проникся». «Почему ж я этого раньше не замечал и не ценил?» Иван упал на кровать, вытянул ноги и моментально уснул.

Обе хозяйки в это время сидели в Таниной комнатке по соседству и шушукались о вещах, понятных только им.

– А он… – Таня покраснела и шёпотом продолжила Маше на ушко.

– Да? А ты?

– А я…

Карантин стал самым прекрасным временем в жизни Тани. Все тревоги, невзгоды и неурядицы исчезли и растворились в небытие. Остался лишь ОН.

Таня заурчала от удовольствия, словно кошка, и довольно потянулась. Десять дней и ночей в шалаше на берегу моря пролетели как одно мгновение и она так и не успела отдохнуть от изнуряющего похода. Teufel! Это было прекрасно! Ja!

Маша прислушалась к себе. Снова начиналось головокружение и тошнота. Подавив усилием воли проклятые симптомы, женщина беззаботно улыбнулась и, ласково поцеловав Таню, подтолкнула её в сторону своей спальни.

– Ступай. Поспи. Тебе точно нужно отдохнуть.

Вечер десятого дня стал для Игоря Лукина настоящим холодным душем. Местные, во главе с Боссом, просто разошлись по домам, оставив его и его людей в шалашах на берегу моря. Прапорщик велел всем оставаться на месте и пошёл поговорить с фермером, который ежедневно снабжал их пищей. Но тот, приоткрыв калитку в заборе, просто послал его куда подальше. В смысле – к шефу. Мол, с ним эти вопросы и обсуждай, а сюда больше ходить не надо. Прямо в живот Лукину смотрел здоровенный заряженный арбалет, и предводитель переселенцев решил судьбу не искушать.

Придя, на ночь глядя, в порт, Лукин был остановлен часовым, который направил на него пистолет и посоветовал до утра тут не появляться. На шум из крайнего дома вышел огромный мужчина в камуфляже и с самодельными капитанскими погонами, смерил немаленького Игоря взглядом сверху вниз и тоже посоветовал идти обратно.

– И ещё. Не дай Бог, я узнаю, что кто-то из твоих по огородам Юрия Владимировича пробежался… Капитан что-то тихо сказал часовому и ушёл в дом. Лукин скрипнул зубами и тоже пошёл. «Домой».

Целую неделю всем западным Крымом рулила Маша. «Сам» залёг в спальне и ни в какую оттуда выходить не желал. Больше того, Иван Андреевич никого не желал видеть. Исключением была только маленькая Анечка, в спаленку к которой отец иногда заходил. Ваню подкосили апатия и пофигизм.