— Жаль, но думаю, что мы сможем отыскать и другие темы для беседы.

— Ой, — Шешель хитро сощурился, погрозил Скорлупову указательным пальцем, — складывается меня впечатление, что вы захотите предложить мне работу в своем ведомстве.

Скорлупов потупился.

— Я вижу, что прав.

— Не будем пока так далеко забегать вперед. Я вас покидаю. Выздоравливайте.

— Премного благодарен.

Когда Скорлупов ушел, Шешелю стало скучно. Он уставился на дверь, стал гипнотизировать ее, но она больше не открывалась и никто, даже сестра милосердия, не приходил к нему в палату.

15

15

Он и не заметил, как пришло лето.

В памяти отпечатались ручейки растопленного солнечными лучами снега, которые текли вдоль улиц и проваливались в водостоки, а люди, чтобы не испортить ботинки, не промочить ноги, перепрыгивали через них, оказываясь почти на центре мостовой, будто нарочно хотели попасть под авто.

Остались только песчинки на дне высохших ручейков. Никому не приходило в голову промыть этот песок, несмотря на то, что некоторые крупинки блестели в нем, как… битое стекло.

Но это было не здесь.

Москву он застал, когда и следов от ручейков уже не осталось. Дворники все смыли.

В витринах его изображение походило на отретушированную фотографию, над которой работал не очень опытный мастер, и, чтобы долго не мучиться, закрашивая синяки под глазами, выправляя ввалившиеся щеки, он наложил на все лицо тени.

Его чуть покачивало то ли от ветра, то ли он опьянел немного, когда вышел из больницы и вдохнул воздуха, к которому не примешивали запах лекарств. Чтобы переход этот был наименее ощутим, последние дни он часто открывал у себя в палате окно, зная, что до обхода врачей еще слишком далеко, а если и войдет сестра, то она лишь упрекнет его за то, что он совсем не бережет свое здоровье и от сквозняка может простудиться, пройдет через всю палату, закроет окно и строго посмотрит на Шешеля. Хорошо еще, что не подумает, будто он все делает нарочно, чтобы подольше остаться в больнице. Но, появись у него такие мысли, ему надо лишь расковырять розовый шрам на боку, который еще несколько дней назад стягивали нитки, а теперь в тех местах, где они протыкали кожу, остались лишь розовые точки.

Кормили его хорошо. Но одежда висела на нем, как на вешалке, собравшись в многочисленные складки. Врач, провожая его, нахмурился и предложил подобрать на складе что-нибудь поменьше размерами.

Шешель отказался, а врач сказал, что он может остаться в больнице, пока не наберет в весе.

— Нет, нет, спасибо, — сказал на это пилот.

«Империя встречает своего героя!»