– Переворот, совершившийся по воле народа и во имя народа, явился следствием той порочной внутренней политики, которую проводило руководство Цветковича, – как будто оправдывался министр. – Однако что касается внешнеполитических дел, наше правительство намерено неукоснительно соблюдать все принятые прошлым режимом обязательства. Я хочу, чтобы вы, господин посол, сообщили германскому правительству, что Цветкович довел Югославию до такого предела, когда в любую минуту мог произойти неуправляемый взрыв, инспирируемый экстремистскими элементами. Новый кабинет, возглавляемый генералом Симовичем, представляет интересы как раз тех сил в стране, которые понимают всю меру ответственности, возложенную на себя нашей страной не только на Балканах, но и в Европе.

– Меня и мое правительство интересует конкретный вопрос, – фон Хеерен лениво растягивал слова. – Каково отношение нового режима к Тройственному пакту?

– Мы не собираемся расторгать пакт, господин посол, однако настаиваем на том, чтобы нас ознакомили с теми тайными статьями, которые были подписаны в Вене Цветковичем.

– Настаиваете? – Фон Хеерен улыбнулся, глядя в окно. – Хорошо, – продолжил он, – я сообщу моему правительству о вашей настойчивости. – И, поклонившись, он вытянул левую руку, показывая министру на дверь, дав понять этим, что время его истекло.

13

Выслушав министра иностранных дел, премьер Симович насторожился.

«Неужели ловушка, – подумал он, – неужели все, что мы сделали, это лишь повод для Гитлера начать военные действия? Неужели именно этого он и ждал?»

Симович испугался своих мыслей. Он вдруг вспомнил все странности подготовки к перевороту, вспомнил, как удача сама плыла в руки, вспомнил отсутствие предсказуемой реакции хорвата Мачека, вспомнил свои слова: «Выполняйте приказы, которые вам передают от моего имени».

Быстро собравшись, он поехал к американскому послу Лэйну. Тот встретил его широкой улыбкой, долго тряс руку, повторяя:

– Мы восхищены вашим мужеством, генерал, мы восхищены… Это первая пощечина в Европе, которую так звонко на весь мир отвесили мистеру Гитлеру! Мы восхищены! Думаю, что сегодня вечером я смогу проинформировать ваш МИД о той реакции, которая разразится в Берлине. Представляю, как озвереет Гитлер!

– И повернет против нас свои танки…

– Не думаю… Я имел несколько бесед с военными специалистами. Все они в один голос говорят, что Гитлер должен много дней думать, прежде чем решиться на вторжение. Во Франции были дороги, по которым могли идти танки. Во Франции не было гор. А войска фельдмаршала Листа, сосредоточенные в Болгарии, могут сейчас рассчитывать лишь на одну дорогу. На одну очень плохую брусчатую дорогу в очень высоких горах. Значит, возможности для танкового маневра у Гитлера отсутствуют… В Словении – то же самое. Немцы привыкли к равнинам. С нашей точки зрения, Гитлер не пойдет на войну… Преимущество на вашей стороне, генерал.