— Оружие есть?

— Да.

— Медленно, очень медленно вынимаешь и отдаешь мне, держа за дуло.

Он потянулся и достал из внутреннего кармана стандартный «вальтер». Протянул назад.

— Молодец, — принимая, похвалил я. — Теперь пальто распахни, чтобы я видел…

Вроде не врет. Больше ничего. Какой замечательно послушный, прямо как я был не так давно. Не нравится мне это. И успокоился. Плохо. Как бы чего не выкинул. Я уже не мальчик бегать за разными прыткими, если выскочит.

— Как тебя зовут?

— Хельмут.

— Ремень с брюк сними, Хельмут, и мне отдай.

Он начал поспешно выдергивать ремень из петель, стараясь не шевелить головой.

— Замечательно. Еще дверь запри. А теперь поехали!

— Куда?

— А девушка что, не дома?

— А, — с облегчением сказал он, заводя двигатель. — Там.

Он вел машину медленно и аккуратно. Попытался болтать, но выслушивать про его планы и трудности у меня не было ни малейшего желания. Пара дополнительных вопросов по обстановке — и я его заткнул без сожалений. Только утром вспоминал Радогора, а сам ничуть не лучше.

Те, кто слишком долго и много видели смертей, обычно делятся на две категории.

Первая звереет и превращается в скотов — они уже не могут без крови. После войны по всем участвовавшим странам была сильнейшая вспышка преступности. Люди привыкли к убийствам и перестали бояться последствий, как и уважать закон. Оружие в руках очень меняет человека. Совсем по-другому себя чувствуешь. Сильным, смелым. Нет для тебя преград, и никто остановить не может. Только пуля.

Вторая возвращается к нормальной жизни, но стоит случиться чрезвычайному событию, как вся эта муть моментально всплывает. Нет у меня в душе уважения к чужому неприятному существованию рядом. Не трогай меня — и я тебя не трону. Нормальный человек должен думать: а что будет дальше — и в принципе не стучать ближнего и дальнего своего по башке топором или выпускать ему кишки ножом. А мне как-то фиолетово. Нет, в тюрьму попасть не мечтаю, как раз наоборот, но чего-то сдерживающего явно не хватает. Смахивает на то, что я не вполне нормален, но абсолютно комфортно себя чувствую. Впрочем, по бытовухе еще никого не прикончил и не собираюсь. Разве что по роже противной настучать, да и то нечасто. Надо ж иметь какие-то границы!

Ну а если не соображаешь, что бывшего фронтовика не стоит задевать без веской причины, — придется ответить. И буду я скакать на манер принца на белом коне, спасать красну девицу, вполне заслужившую собственным поведением серьезного воспитательного процесса. Уж хорошую оплеуху она, без сомнений, получит. Не потому я собираюсь работать спасателем, что весь из себя замечательный, а исключительно по той причине, что не хватило силы настоять на своем. Надо было послать ее, к шайтану, домой и самому лезть в чужую квартиру. Выходит, сам и виноват со всех сторон.