Оставались чисто технические вопросы: обоснование правовой базы под участием или неучастием в существующих международных договорах, статус зарубежной собственности СССР и бывшей Российской империи. Но это были мелочи по сравнению с главным — юридическим обоснованием самого факта переноса и его последствий, наступивших не только для территории бывшего Советского Союза, но и остального мира.

На экране компьютера появлялись буквы, складывались слова. Негромкий перестук клавиш рождал текст.

«Получается так, что главным и, пожалуй, единственным основанием для начала переговоров с правительствами Великобритании и Соединенных Штатов должно стать признание ими нерушимости декларируемого принципа, — президент рассмеялся вслух от удачно пришедшей мысли, — являющегося естественным продолжением политико-правовой концепции „суверенной демократии“. Которая должна стать на долгие годы основой межгосударственных отношений в меняющемся, надеюсь — навсегда, мире».

Это было больше чем вдохновение. То, что было сформулировано сию секунду, иначе как озарением свыше назвать нельзя. И президент сделал то, что подсказывало его сердце, нечто, заложенное глубоко в подсознании.

«Отче наш иже еси на небеси, да святится имя Твое, да прийдет царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…»

А сердце его билось, потому что жизнь — продолжалась.

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Даниил Книжица. Сержант запаса. Школа № 9 г. Минска

Вышли, значит, мы с Витькой Калиновичем, ну это мой напарник был, и нашей овчаркой Индусом в дозор. И вот, когда мы шли по берегу Буга, вдруг появилась странная белая пелена. Она окутала берег и начала медленно подниматься вверх. Я посмотрел на часы — было два пятьдесят по нашему, по минскому времени.

Витька удивился, а Индус уши прижал. На туман-то не похоже! А потом купол такой образовался. И давай переливаться! Ну, точно как северное сияние. Видели по телевизору? Вот то-то же. А потом ветер с востока поднялся. Вдруг со стороны Буга — плеск. Мы, конечно, сразу на нарушителя подумали. Так и оказалось. Когда Витька пса спустил — взяли мы его. А тот больно странный оказался. Одет как-то был… Не по-нашенски. Ну повязали мы его, а как же? Мы же — пограничники! Да не простые, а белорусские. Это такая страна, раньше до Союза, была, ребятки. Знаете? Ну вы молодцы… А держали мы там границу от всякой нечисти, впрочем, это ладно… Так вот. Тот нарушитель поляком оказался. И давай нам по ушам ездить, что, мол, немцы на Советский Союз нападут. Мы тогда подумали — дурачок какой деревенский, что ли? Спросили его еще — «НАТО, что ли?» Кто такое НАТО? Да… Были такие. Хуже фашистов еще. Были да сплыли. Не о них разговор.