— Раз двадцать, может, чуть больше. На фронте сильно не выпьешь, дел много, — после долгого раздумья ответил начальник штаба.

— А хотя бы обычную гимнастику по утрам делаете?

— С училища не делал, — тут же ответил Степанов и попросил, — но видел, что вы творить можете. И потому прошу хоть чему-то научить.

— Научу, только вначале вам нужно форму быстрее набрать, а потому каждое утро и вечер по десять минут выкраивать на обливание, закалка нужна, собственно разминка, можно бег, и интенсивная тренировка. Видели, как я делаю? Вот и хорошо — прямо сегодня и приступайте. Пример другим подадите хороший, и к годам выправка будет молодецкая. А то ходят с отвисшими брюхами, кобылы жеребые намного грациозней. Так и подмывает таким вопрос задать — как же ты можешь приказывать кому-то, если со своим телом и слабоволием справиться не можешь.

— Согласен с вами. Особенно когда вы говорите, что каждый офицер и солдат должен знать хотя бы азы рукопашного боя.

— Я позанимаюсь с вами, а пока идите, поспите пару часиков, вам свежая голова потребуется.

— Хорошо, — покладисто сказал Степанов, но не удержался и спросил, глядя на толстую рукопись на столе, — а это что такое?

— Рекомендации по планированию и проведению войсковой разведки и диверсионных мероприятий. Там же есть наставление по рукопашному бою, оно в самом низу. Три дня беспрерывно писал, урывками. И годы отдал на осмысление, — Ермаков не лгал, все эти дни трудился как в лихорадке, ибо данная деятельность сейчас находилась на примитивном уровне. И он с первого же дня решил исправить положение в лучшую сторону, благо был и большой практический опыт, и теоретическая база изрядная. Академия и спеццентры пользу огромную приносить могут.

— Разрешите посмотреть, — и Иван Петрович вцепился в рукопись, словно клещ, и на добрый час выпал из жизни полностью. Не отреагировал он и на приход Акима с завтраком, от чая небрежно отмахнулся и все читал и читал, переворачивая листы…

А прочитав, Степанов блаженно улыбнулся, будто прозрел неведомую никому истину, отодвинул рукопись и заявил, что данные наставления нужно немедленно размножить в штабе. Бережно взял папку с бумагами, прижав крепко ее к груди, словно боялся, что Арчегов отнимет, и, получив разрешение от ротмистра, тут же вышел из вагона.

Константин грустно улыбнулся, сообразив, что теперь Иван Петрович спать не будет, а уставший начальник штаба ему был не нужен…

Слюдянка

Николай Георгиевич легко поднялся с лавки и посмотрел в оттаявшее окно. Перед вагоном раскинулся очищенный перрон, а груды снега, похожие на две приличные горки, возвышались по углам вокзального здания. Привел людей в порядок этот зловредный ротмистр, что «вашим превосходительством» ныне именуется.