«Женское оружие, женское оружие… Арину в таком наряде вперед дружины выпусти — ни одна крепость не устоит, защитники со стен попадают… Эх, мне бы в свое время такое… что там Туров — Киев бы у ног был!.. Или шею бы мне свернули с улыбкой ласковой… если не яду поднесли. Нет, хорошо, что у меня тогда таких платьев не было — наломала бы дров как пить дать… ветер в голове свистел, как у моей Аньки, разве что дул в другую сторону. Все хорошо вовремя, а мое время только сейчас пришло… Зато и ценю я каждый его миг».

Чтобы добиться задуманного наилучшим образом, надо было и наряд для Арины такой сообразить, чтоб он неразрывно с ее обликом совпал. Причин для этого много имелось: во-первых, Андрея сразить и заставить решительный шаг сделать, ведь Анна, как любая женщина, не могла упустить возможности устроить свадьбу родственника. Кроме того, прожив полжизни в стольном городе, она прекрасно помнила, как преображается любая женщина, когда на нее с преклонением мужские глаза направлены, и необязательно то должен быть любимый. Даже и от посторонних, но восторженных взглядов женщина, пусть самая некрасивая, хорошеет, в силу входит, а наряд ей в том подспорье.

«Вот так вот приоденешься, вроде бы и все глаза к себе притягиваешь, а на самом деле они от платья, как от щита отскакивают, редко кто удосужится глубже взглядом проникнуть. И нечего мужам нас платьями попрекать — сами хороши, в нарядных доспехах, как девки, красуются. Сядет иной на коня, подбоченится, усы подкрутит и едет по улице — смотрите на него, добра молодца! Правда, для мужа такой доспех — не щит, а подтверждение его силы да доблести: в бою вороги вокруг него воронами вьются, уж больно добыча завидная. Вот и получается, что храбрый муж одним своим видом противникам вызов бросает, как и женщина в нарядном платье. И, как и у мужей, не каждая осмелится надеть такое, себя на суд людской выставить. Ну да Арине чужих глаз бояться нечего, а Андрей пусть любуется».