Я посчитал разговор законченным. Не надо его было и начинать.

— Гнать его взашей! — приказал солдатам. — Пинками, автоматами — чем угодно. Не стесняйтесь, этот человек того заслуживает.

Гарибальди стоял вторым с края. Уже без бинтов, но не менее уродливый. Лицо как таковое отсутствовало, лишь безобразная маска из обгоревшей и плохо зажившей кожи. Не моргая, он смотрел в мою сторону. Видимо, он просто не мог моргать, потому что сгорели веки. Почему-то я опасался увидеть на его лице некое подобие улыбки, или ещё хуже — ухмылки, но он был серьёзен. По крайней мере, так мне казалось. Я почувствовал себя намного увереннее и отвечал ему презрительно-испепеляющим взглядом. Ты должен сдохнуть, шептал я. Ты враг. Нас ничто не связывает. Тебе нет места в этом праведном мире.

После боя Кремлёвских курантов, обозначивших точное московское время, равное пятнадцати часам, экзекуторы приступили к казни. Я с некоторым недовольством отмечал нерасторопность этих парней: отобранные из солдат-срочников Кремлёвского полка, они явно стеснялись своих действий. Надо было маски им хоть на лица надеть, всё же по телевидению показывают. Телевизионных операторов работало здесь четыре человека: двое на самом помосте, ещё двое в непосредственной близости внизу. Это не считая операторов панорамных съемок и тех, кто снимал народ. Воодушевлённая толпа в колыхающихся волнах советских флажков растянулась на всю ширину Красной площади вдоль ГУМа. Прищуриваясь, я вглядывался в неё, пытаясь распознать настроение людей, и с удовольствием отмечал, что оно более чем положительное. Народ искренне поддерживал усилия власти по борьбе с терроризмом, народу нравилась наша жёсткость.

— А почему они на нас смотрят? — спросил вдруг меня, обернувшись, председатель ГКЧП Дробышев. Он имел в виду террористов. — Мы здесь не при чём, мы слуги народа. Они должны смотреть туда, на народ. Перед ним каяться.

И точно! Террористы должны принимать смерть, глядя в глаза простым людям, а не власти. Я тотчас же подозвал помощника.

— Быстро передать командиру экзекуционной команды: террористов развернуть лицом к народу! Живей, живей!

Тот умчался передавать приказ. Бандитов повернули к нам спинами. Вот так, мерзкий Гарибальди, сдохни лицом к людям. Пусть они полюбуются на твоё уродство.

Народ почему-то притих. То ли действительно ужаснулся от их противных морд, то ли жалость проснулась. Психологически это понятно: Робин Гуды всегда в чести у черни, но да эти шакалы отнюдь не Робин Гуды, да и советский народ категорически не чернь. Сейчас он справится с новыми и сложными эмоциями и твёрдо продемонстрирует опущенный вниз большой палец.