— Первые двадцать воинов-зомби готовятся к воскрешению в следующем отсеке. Все они в прошлом кадровые военные, получившие образование в военных училищах, в академиях, в школах армейской разведки и на военных курсах. Опыт боевых действий — не менее двух лет. Понимаю, что отбирать должен был кто-то из более сведущих в военном деле людей, нежели я, однако делалось это спешно… И потом, кто знает, может быть, в подобном деле важен взгляд со стороны, непрофессионала.

— Звучит, как оправдание, но зачем гадать? Увидим, что у нас проклюнется в этом инкубаторе зомбитворцов.

27

В дальней выработке, названной «зомби-могильником», которую рабочие еще не успели обшить досками или обложить кафелем, Скорцени показали двадцать ящиков-гробов. В каждом из них уже лежал будущий зомби из той «новой волны», которая должна служить сотворению следующего поколения зомби.

Впрочем, внимание штурмбанфюрера привлекли не столько «вместилища недочеловеков», сколько форма самой выработки. Если все остальные вырубались в толще скал в виде квадратов — без каких-либо архитектурных излишеств, самым примитивнейшим образом, то на этом зомби-инкубаторе строителей явно повело. Они ударились в овалы отдельных углублений, в готику сводов, в опоры, высеченные, как и везде, все из того же первородно-каменного основания, однако доведенные здесь почти до совершенства римских колоннад. Взору всякого забредшего сюда открывалось некое подобие катакомбного храма первых, гонимых язычниками христиан.

— Надеюсь, вы понимаете, что все работы по сотворению зомби должны вестись в атмосфере исключительной секретности? — жестко поинтересовался штурмбанфюрер.

— Над всем, что здесь происходит, витает могильная секретность, — заверил его Фризское Чудовище. — Вы уже ощущаете ее дух, пропитываетесь им.

— Вот именно: «пропитываюсь».

Крайз благоговейно осмотрел своды шахтной выработки, словно мастер, только что закончивший возведение прекрасного храма. Он был очарован своим творением.

— Не торопитесь, Скорцени, — молвил он, остановившись посреди небольшого фойе и запрокидывая голову. — Здесь время должно приостанавливать свой бег. Осмотритесь, задумайтесь, проникнитесь…

— Не воображайте себя архиереем этого подземного храма.

— Этого собора души, входя в который, каждый обязан очиститься от бренности потустороннего, того, что за дверью «Лаборатории призраков», мира.

В воображении Фризского Чудовища этот катакомбный «собор» действительно представал делом всей его жизни и образцом величественной красоты. Именно так должен был взирать на собор Парижской Богоматери влюбленный Квазимодо. Крайз давно решил, что впредь зомби обязаны являться миру только в таких храмах.