Кёнен стиснул зубы с такой силой, что, казалось, хруст слышен даже в машине. До синевы сжал кулак, загоняя подальше иррациональный всплеск ненависти и злобы.

— Что поделать, — произнес Гош, от которого не укрылась реакция собеседника. — Участь побежденного всегда незавидна. Это была новая война нового века, и перемирие в ней тоже будет новым — для всех. Новым и горьким, для Германии — особенно. И это подводит нас к необходимости правильного выбора искупительных жертв… К сожалению, значительной частью генералитета придется пожертвовать. Конечно, до казней дело не дойдет… Наверное. Но публичные суды, репрессии, конфискации, поражение в правах и все остальное в том же духе — неизбежно.

— Барон, а вы понимаете, что говорите с человеком, который может двинуть в любом направлении миллионы солдат при оружии? — с интересом вопросил Кёнен. — Не забывайте, я все еще тот, кто я есть.

— Понимаю, — отозвался Гош. — А вы понимаете, что эти солдаты уже не те, что пять лет назад? Теперь они пойдут за тем, кто покажет им кусок хлеба с колбасой, им и их семьям. Вы тот, кто вы есть, но, господин начальник Генерального Штаба, вы не единственный человек, носящий мундир с широкими погонами. Если вы готовы договариваться о будущем с учетом вышесказанного — продолжим. Если нет — на этом закончим.

— Говорите, — мертвым голосом произнес Кёнен.

— Мы остановились на том, что высшее армейское руководство придется списать в расход… Конечно, фигурально выражаясь. Это станет символом национального подчинения и данью торжествующим победителям. Когда враг жаждет мести, лучше заранее подготовить отступное, иначе он может захотеть большего. Но… Торгуясь о настоящем, следует думать и о будущем.

Кёнен молча приподнял бровь, всем видом изображая предельное внимание. Гош слегка понизил голос и наклонился чуть ближе к собеседнику, хотя подслушивать их было некому, разве что одинокому велосипедисту, который катил посреди дороги, вздымая буруны воды по обе стороны переднего колеса.

— Германия падет в прах, но так будет не всегда, — вымолвил дипломат. — И если нам суждено будет вновь подняться, державе понадобятся герои. Подлинные примеры стойкости и выдержки…

«Нам» — впервые он произнес «нам», заметил военный.

— …нам придется черпать достоинство в прошлом, в том числе и недавнем. И как знать, быть может, взгляд на эту войну переменится?

Гош склонился почти вплотную к Кёнену, теперь он почти шептал на ухо, а генерал-фельдмаршал жадно ловил каждое слово.

— Быть может, мы проиграли не оттого, что разинули рот на необъятный кусок? Может быть, изменники и вражеские наймиты в критический момент всадили нам в спину отравленное жало?.. Подумайте над этим… коллега.