– Но ведь на летательных аппаратах многие десятилетия действует система, предотвращающая опасное вмешательство в управление.

– Робот попросту уничтожил бортовой компьютер, после чего выпрыгнул из конвертоплана. Вот почему на месте катастрофы не оказалось его… останков. – Фацио энергично жестикулировал. – Потом другие члены преступной группы нашли их по чипу и спрятали. Идеальное преступление. И, скорее всего, не единственное. Сейчас заново расследуются все несчастные случаи последнего десятилетия. Наш центральный компьютер работает над этим. – Фацио пристально посмотрел на Питера. – Как у вас дела?

– Алмазов арестован, – охотно сообщил Питер.

– За незаконное предпринимательство и неуплату налогов. Доказательств этому более чем достаточно: и предприятие, где производились роботы, и сами роботы. Производство, разумеется, остановлено. Кроме того, вчера Совет принял в первом чтении закон о запрете на нашей территории изготовления и использования человекоподобных роботов. Так что скоро это будет преступлением не только у вас. – Он выдержал небольшую паузу. – Господин Фацио, а вы уверены, что именно этот Подгура является руководителем преступной группы? Может быть, есть кто-то повыше?

Фацио вмиг состроил удивленное лицо.

– Признаться, мне такая мысль тоже приходила в голову. Правда, пока что нет никаких фактов, подтверждающих это. Но я не исключаю такой вариант. Не исключаю… – повторил Фацио в некоторой задумчивости и вновь посмотрел на Питера. – Я знаю, господин Морефф, что вы недовольны современным обществом. Да, оно далеко от совершенства. Но это следствие объективных процессов, которые происходили в последние десятилетия.

– По-моему, прямые голосования в масштабах Земли… это профанация волеизлияния, – негромко заметил Питер.

Фацио медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Думаете, наличие партий изменило бы ситуацию? Это заблуждение. Партии давным-давно перестали пользоваться поддержкой. Они были практически неразличимы. И тогда избиратели начали делать выбор, отдавая предпочтение не программам, а политическим шоу, которые разыгрывали перед выборами политики. По-моему, хорошо, что современные технологии позволили перейти к прямой демократии. Максимально демократическая система референдумов, доходящая до каждого гражданина, не требующая представительских институтов, является идеалом демократии.

– Но люди по её милости обленились, – в запале возразил Питер, – общество низведено до атомизированного состояния! Реальной политической конкуренции сейчас нет.

– Друг мой, реальной политической конкуренции не было и до того, как мы перешли к референдумам. Они в этом ничего не изменили. Но разве политическая конкуренция – главное? Что двигало человечество по пути развития цивилизации долгие тысячелетия? Жажда свободы. Истинной. Не той, которую в России называли вольницей, а той, которая гармонично сочетает в себе свободу внутреннюю и внешнюю. Это, прежде всего, определенное состояние духа. Умение принимать решения и отвечать за них. Нежелание перекладывать на кого-либо бремя ответственности за самого себя. Если Творец дает нам свободу выбора, недопустимо не воспользоваться ею. Но воспользоваться, понимая, что такую же свободу Творец дает каждому человеку. И твоя свобода должна сочетаться со свободой других.