Дети уаминка воспитывались сурово. Чтобы не изнежить ребенка, мать не брала его на руки даже на время кормления грудью: только наклонялась над лежащим в высокой колыбели младенцем. Со дня рождения детей ежедневно обливали холодной водой в целях закаливания. С семилетнего возраста мальчиков начинали учить воинскому искусству, а в девять лет уже посылали на первую охоту. Параллельно со своими ровесниками будущих жрецов учили необходимым знаниям, которыми они должны были овладеть в совершенстве к двадцати годам, ко времени посвящения в воины. Жрецы, как и все мужчины уаминка, были воинами. Но если в мирное время воины занимались охраной границ и помогали женам в ведении хозяйства, то жрецы совершенствовали свои знания и общались с богами. Они могли жениться и иметь детей, но ведение домашнего хозяйства целиком ложилось на их жен.

По заветам предков, чтобы народ имел много воинов и был сильным, ни один мужчина и ни одна женщина уаминка не должны были остаться одинокими. Если женщина становилась вдовой, то по выбору вождя и с ее согласия другой мужчина брал ее в жены вместе с детьми и заботился о них. Из-за частых войн почти каждый мужчина-уаминка имел по две, а то и три жены с кучей детей, воспитанием которых занималась вся община. Но все равно на всех незамужних восемнадцатилетних девушек женихов не хватало, и поэтому им приходилось часто выполнять мужскую работу, в том числе воевать, забрасывая врагов камнями с помощью пращи.

— Я знал, что они придут, — ответил Иллайюк на немой вопрос вождя. — Об этом мне сказали боги еще перед последней полной луной. Но это не те виракочи, что приплывали в Тумбес два года назад. Они другие, не из нашего мира.

— А почему ты мне не сказал об этом?

— Не был уверен. Боги сказали, что к нам придут их наследники, но когда и какие они, об этом боги промолчали.

— Что эти виракочи принесут нашему народу: смерть или радость?

— А ты как думаешь?

— Не знаю. Те, что приплыли на север, принесли с собой смерть, погубили множество воинов и самого Сапа Инка. После началась эта братоубийственная война… — задумчиво произнес Синчи Пума.

— И один из них тоже умер. Значит, они смертны, как и мы с тобой, — добавил Иллайюк.

— Если они несут смерть и смертны, то это не боги. Наши боги несут добро, и они бессмертны, — сделал вывод вождь. — Если эти не такие, мы должны их убить.

— А если нет?

— Если они боги или дети богов, тогда дадим им дары и, может быть, откроем тайну, которую хранили. Но меня волнует другое… Как они попали туда?

— Ты сам уже ответил на это, Синчи, — улыбнулся верховный жрец. — Если бы они были смертными людьми, то попасть туда, минуя нас, не смогли бы. Значит, они боги или дети богов. — Иллайюк указал на большой лист с пометом, лежащий на скамье: — Это помет их животных. У нас таких нет. Значит, это они перенесли виракочей в священную долину.