Ромка узнал коричного убийцу. Он бросился по мосту догонять процессию. Черной змеей выскочив из-под настила, обвил его ногу длинный хлыст, громыхнув костяными вставками. Дернул. Ромка взмахнул руками и рухнул на податливые доски. Завидев вылезающего из-под моста мешика, взмахнул мечом. Подхватил в левую руку оставшуюся без хозяина плеть, вскочил и побежал дальше.

А вот и причал. Перед входом несколько солдат. Королевская гвардия. Ромка взмахнул хлыстом. Один воин схватился за рассеченную щеку, второй захрипел, пытаясь содрать с горла обвившую его полоску сыромятной кожи. Третий упал, пронзенный клинком. Остальные разбежались. Ромка дернул хлыст, освобождая придушенного мешика. Кончик зацепил жаровню, та опрокинулась, рассыпая по настилу веер искр. Кончик хлыста задымился. Некогда тушить. Проскочив вдоль отчаливающих лодок знати, он добежал до корабля Куаутемока.

Великий правитель с ужасом смотрел на Уицлипочтли с огненной змеей Шиукоатль в руке. Этой змеей, словно мечом, он отрубает головы его воинам, как когда-то отрубил голову Койольшауки.

И разбегаются его солдаты, словно сыновья Коатликуэ.

Ромка спрыгнул в лодку, ударом ноги выбил за борт стражника с копьем. Вскочил, приняв на острие меча другого. Смахнул голову третьему и ударом колена пониже пупа отправил вниз четвертого. Тяжелый арбалетный болт воткнулся под ключицу пятому, прятавшемуся за покрытым дорогим сукном высоким резным стулом правителя. Гребцы сами попрыгали за борт. Ромка шагнул к Куаутемоку, сдернул его на днище, чтоб напугать, да и чтоб не попали случайно, и взялся за весло. В несколько сильных движений подогнал лодку обратно и накинул канат на кнехт. За шиворот выволок великого правителя на причал и огляделся.

Подоспевшие на крик испанские мечники добивали полуголых воинов с зелеными плюмажами. Кортес сладил с флорентийцем и вязал ему руки его же собственным кушаком. Мирослав и касик бились на ножах. О, что это было за зрелище! Они не набрасывались петухами, не делали ложных замахов и уходов. Они знали, что в ножевом бою все решает одно движение, и медленно крутились друг вокруг друга, выискивая слабые места и выжидая, кто первым совершит смертельную ошибку. Их движения, похожие на танец двух кобр, завораживали. Клинки блестели в руках, как ядовитые зубы. В глазах не было ничего, кроме холодной и расчетливой готовности убивать.

Первым не выдержал мешик, острие его стеклянного ножа блеснуло у самого горла Мирослава. Не дотянулось совсем чуть-чуть. Длинный испанский кинжал до половины погрузился в его живот.