Не подсказал. Эхх… пастырь душ заблудших, лучше б ты мне вместо получасовой лекции о нравственности парочку адресочков указал — где будут биться в унисон сердца и тело телом сможет насладиться.

Из церкви я вывалился морально вымотанный и с огромным желанием выпить. Автоматически бросил несколько медяков, проходя вдоль шеренги просящих милостыню, и наткнулся взглядом на стоящего в конце солдата-инвалида. Вместо одной ноги ниже колена деревяшка. Ну вылитый Джон Сильвер! Вспомнились слова исповедника о добрых делах в отношении "сирых и убогих".

— Где ногу потерял, солдат?

— На югах… вашбродь.

— И где ж на югах?

— Дык под Самаркандом, вашбродь.

— Повоевал, стало быть?

— Семь годков пески басурманские топтал, вашбродь.

— Здесь оказался какими судьбами?

— После ранения проездом в Енисейск следую, на побывку, значитца.

— И чего ж ты тогда здесь на паперти стоишь?

— Дык пешком-то мне тяжко, а за место на барже денег треба. Соберу и двинусь.

— Ясно. Зовут как?

— Ерофеев.

— Ел давно, солдат Ерофеев?

— Вчарась угощали.

Ха, угощали — это, скорее всего, водки налили, ну, может, ещё и закусить чуть-чуть дали. Эх, житуха солдатская!

— Держи четвертак, и пойдём в трактир, накормлю. Как поешь, расскажешь о войне с азиатами.

— Благодарствуйте, вашбродь, эт мы завсегда готовы.

Ни в одном местном предприятии общепита я ещё не был. Значит, пришла пора знакомиться. Три комнаты, ничего примечательного. Я таких трактирчиков в кинофильмах много повидал. Навстречу половой кинулся.