– Пейте чай и ешьте. Что вы там уставились на какую-то бумажку? – голос Ротманна вернул Антона к реальности. На столе к тому времени появились стаканы с чаем, бутерброды и две тарелки с котлетами и картошкой.

– У вас не найдется клочка бумаги и карандаша? – Ротманн молча вырвал из записной книжки чистый лист и протянул Антону свое вечное перо.

– Благодарю. Прошлый год был високосным, не помните?

– По-моему, да.

Прихлебывая чай и жуя бутерброд, Антон стал производить некие вычисления. Помянув вздохом свой калькулятор, он выписал на листок колонку чисел: 31, 29, 31, 30, 31, 30, 31, 31, 30 и 13. Затем сложил их и перевел взгляд на клочок. Полученное им число 287 располагалось как раз перед двумя четверками.

Антон перестал жевать и даже на какое-то время дышать. Он вычислил порядковый номер дня своего прибытия, то есть тринадцатое октября, и обнаружил его перед номером года. Получалось, что 28744 – это дата его появления у решетки мюрвикского парка! Осталось разобраться с числом 25092.

Антон стал лихорадочно делить его на 60. Получилось 418, 2. Что это значит? Ах да! Это 418 минут и… 12 секунд. Он снова разделил 418 на 60. Получилось 6, 96 и 6 в периоде. Черт! Хотя нет. Если на 6 часов приходится 360 минут, то на остаток – 58. И получается окончательно: 6 часов 58 минут 12 секунд. Когда же он впервые посмотрел на башенные часы в то утро, на них было что-то около пяти минут восьмого утра. Сомнений быть не могло – на этом клочке бумаги было записано точное время в секундах, дата и примерное место его появления в этом проклятом мире!

– Какого черта вы там вычисляете?

Наспех проглотив остатки бутерброда и допив чай, Дворжак спрятал обе бумажки в карман и вернул перо.

Вскоре они снова подошли к госпиталю на перекрестке. Теперь Антон получше разглядел это здание. Оно имело форму буквы «П», во всяком случае с этой стороны улицы. Между боковых крыльев находился небольшой парк, отгороженный от тротуара высокой металлической решеткой. Там был парадный вход, к которому вела короткая широкая аллея. Типичная архитектура школьного типа.

В вестибюле им предложили подняться на второй этаж, где сопровождавшая их медсестра провела обоих в кабинет заведующего отделением. Пожилой врач с торчащим из бокового кармана халата фонендоскопом выслушал Ротманна и предложил им снять верхнюю одежду. Сестра принесла белые халаты, и их провели в одну из расположенных тут же палат.

Это оказался обычный школьный класс с висящей на стене черной классной доской. Доска была аккуратно разлинована на десяток участков, в каждом из которых мелом записывались назначенные данному больному процедуры и лекарства. Всё помещение занимали десять кроватей и стол, за которым сидела еще одна сестра.