Он закашлялся, задохнулся собственными словами. Откинувшись на подушки, стал жадно глотать воздух.

Я не понимал, о чем он ведет речь. Знал, что слушаю безумца, но неистовость, слепая убежденность его монолога заставляла усомниться — вправду ли безумен? Не скрыто ли в бессвязном бреде нечто по-настоящему важное?!

— Что бы мы не делали, мы уже случились, корнет. Мы уже были. Произошли. Старушка история проглотила нас, как пригоршню устриц. И запила прохладным «Клико»…

— О чем вы толкуете, Ржевский?

— Ржевский! Отличное имя. Я мог бы его использовать. Если бы представился еще один шанс. Но его не будет. Увы… Не верите, да? Напрасно. А вот «мусье» — те сразу поверили. Слушайте… пока отпустило, пока я могу донести это до вас. Не перебивайте. Просто запоминайте…

И я стал слушать. Я понял, что у меня нет другого выбора. Возможно, я заразился от него безумием, вдохнул ядовитые испарения его убежденности и веры… Но на миг я поверил что всё это действительно ВАЖНО. И я стал слушать.

…За год до начала войны к Наполеону обратился Франц Леппих, немец. Предложил снабдить армию боевым аэростатом, способным не только вести разведку, но и сверху поражать неприятеля.

Император отказался. Ему это показалось трюкачеством. Уловками, недостойными истинного стратега.

Леппих вышел на связь с русским посланником в Штутгарте, через него — с императором Александром. Информация о проекте была засекречена. В ходе тайной операции фельдъегеря переправили Леппиха в Россию. Для работ была выбрана усадьба Воронцово в шести верстах от Москвы, на начальные расходы отпущено восемь тысяч рублей.

В середине августа двенадцатого года Леппих совершил пробный запуск. Поднять удалось лишь двоих, но большего и не требовалось. Об испытаниях аэростата донесли Наполеону. Неприятель заглотил наживку.

Машина, собранная Леппихом, действительно была предназначена для полетов и внезапных атак неприятеля.

Но только не по воздуху…

Я недоуменно смотрел на поручика, ожидая продолжения.

Но долгий рассказ, казалось, вытянул из него остатки сил.

Он тяжело дышал, глядя в потолок избы темными, влажными глазами.

— Не по воздуху, — хрипло повторил он, отдышавшись. — А по времени…

— По времени?!

— Не перебивайте, корнет. Просил же…