Отворились двери. Я сгорал от нетерпения узнать, что это еще за дранке-фройляйн появилась в моем деле? В зал вошла Лизхен. Я с облегчением вздохнул, полагая, что бывшая горничная князя вновь развлечет публику рассказом про маркиза де Сада и ничего существенного не добавит.

Но я ошибся. Лизхен поклялась на Библии, и прокурор начал задавать вопросы. Лизхен сообщила, что, после того как обнаружила князя Дурова убитым, застала меня и Аннет де Шоней в кабинете Афанасия Федоровича. Она сообщила, что мы рылись в бумагах князя, а когда заметили ее, госпожа де Шоней ударила ее рукояткой кинжала по голове.

Рассказ Лизхен произвел на судей тяжелое впечатление. Чаша весов склонилась не в мою пользу. Барон Набах смотрел на меня сверху вниз, его губы изогнулись в самодовольной ухмылке. Я оглянулся на девушку в черной вуали, а затем на девушку в белом капюшоне. Где же Валери?! Ведь не бросит она меня! Не бросит! Я просунул руку под рубаху, нащупал медальон и прошептал:

— Плохо дело.

— Еще не вечер, — ответил Алексей Иванович и повернулся к судье. — Ваша честь, позвольте задать свидетельнице несколько вопросов.

Пан Марушевич кивнул. Господин Швабрин повернулся к Лизхен, его физиономия расплылась в добродушной улыбке.

— Милая фройляйн, ваши показания очень важны для установления истины, и мы крайне признательны вам за то, что вы явились в суд, а не ударились в бега, как это сделала мадемуазель де Шоней. Кстати, скажите, пожалуйста, кто именно рылся в бумагах князя?

— Она вот и рылась, — ответила Лизхен.

— Возможно, искала свои документы? Ведь без документов она не могла убежать.

— Возможно, — согласилась Лизхен.

Барон Набах зашумел и подался вперед, едва не опрокинув кафедру.

— Ваша честь, я протестую! — заревел он. — Свидетели не должны давать оценку событиям!

— Вы совершенно правы, — поддержал прокурора пан Марушевич. — Господин Швабрин, пожалуйста, задавайте вопросы по существу, а не выясняйте мнение свидетеля!

— Хорошо-хорошо, ваша честь, — Алексей Иванович приложил правую руку к груди и поклонился. — Еще один вопрос. Скажите, фройляйн Дранке, а ранее не случалось такого, чтобы Аннет де Шоней била вас?

— А то! — откликнулась Лизхен. — Князь Дуров в меня, что ни день, сапогами кидался, а мамзель его — та и вовсе била всем, что под руку ей попадалось!

— Благодарю вас, Лизхен, — промолвил господин Швабрин. — Ваша честь, полагаю, что, если свидетеля хотят устранить, его бьют лезвием, а не рукояткой. В данном же случае горничную ударили просто тем, что под руку подвернулось. И раз уж эта процедура входила в ежедневный распорядок дня в доме князя Дурова, то нет ничего удивительного в том, что и в день прилета маркиза де Ментье мадемуазель де Шоней поколотила служанку.