Фоморы помогли ей сесть на коня. Младшие сестры оседлали лошадей сами.

— Маркиз, если будет желание, заезжай в гости! — крикнула на прощание Катрина. — Будешь Федором Кузьмичем. Да не бойся, мы не выдаем беглых каторжан.

Они натянули поводья и поскакали прочь. Через минуту топот копыт стих. Фоморы с тарами скрылись в лесу. Я остался один среди трупов ни в чем не повинных людей.

Поднявшись на ноги, я наклонился и потрогал руками голову. Катрина не оставила на ней ни волосика. А там, где фоморы правили формулу, кожа зудела.

Я заметил ключи возле мертвых конвоиров. Слава Главному Повару, фоморы не взяли их. И я смог освободиться и сбросить кандалы.

После этого я уселся на пень и с тоской огляделся. Несколько минут назад я чувствовал себя человеком, которого наконец-то оставили в покое. Которому всего-то и нужно было, что отбыть трехлетнюю каторгу, а потом зажить нормальной жизнью. И вот тебе на! Оказалось, что расслабился я прежде времени. Испытания еще не закончились. Одно лишь оставалось утешение. Теперь я знал, что моя любимая жива и здорова, получила свои деньги и, похоже, вампиреллы вполне довольны сделкой и не собираются искать Валери.

Валери, Валери! Что же ты сделала со мной?! Что сделала со мною любовь?!

Я ухмыльнулся, вспомнив слова Клавдия Марагура.

Вот тебе и любовь! Мне не оторвали ногу, не выбили глаз и отправили на каторгу, а не в рукопашную схватку.

Я оглянулся на тело полицеймейстера, везшего указ пана Марушевича. Вот ведь и горниста за мною послали, только не успел он сыграть отбой, из рук его выбили горн.

И что мне делать теперь? Ума не приложу!

Эпилог

Эпилог

Краснорожий стражник вращал глазищами и никак не мог уразуметь, чего я хочу от него.

— Так вы это, значит, кто?

— Объясняю еще раз. Я маркиз Серж Христофор де Ментье. Приговоренный к трем годам каторги.

— Вот так, значит, и приговоренный?!

— Вот так, значит.

— И что же это вы сами, значит, на каторгу прибыли?!

— Сам прибыл.