Капитан 1-го ранга Парецкий с мокрого мостика своего корабля сделал рапорт командующему о торпедной атаке на вражеский дредноут. О результатах ничего доложить не мог, так как сидел всё время под водой из-за миноносцев. К тому же перископ был выведен из строя.

           Разглядывая загнутую в дугу перископную трубу, Колчак с сожалением пришел к выводу, что брать "Кита" с собой в Шанхай не имеет смысла. Запасной перископ нужной системы там едва ли найдешь, а без него лодка небоеспособна. Колчак поблагодарил кавторанга Парецкого за службу, коротко сообщил про вчерашний бой, уничтожении пяти японских дредноутов, а также о переданной по радио с "Бородино" новости о крушении "Нагато" и потоплении "Асахи". Колчак высказал предположение, что подлодка имела к этому непосредственное отношение. Паруцкий был явно польщен словами адмирала. Вообще новости о победе русского оружия вызвали на "Ките" бурное ликование, из открытого рубочного люка доносилось дружное "ура!" команды. Дав приказ подлодке идти во Владивосток, Колчак искренне пожелал командиру "Кита" удачи. Подводное плавание без перископа, на одном счислении, казалось совершенно невероятным. Как лодка сумеет вернуться на базу, если придется уходить в глубину?! Однако выделять в сопровождение один из своих эсминцев адмирал не стал. Если уж терять, то один корабль, а не два.

           Распрощавшись с субмариной, "Адмирал Бутаков" и эсминцы взяли курс на юг. Они шли среди бела дня по Цусимскому проливу, разделяющему Японию и принадлежащую ей же Корею. Но сейчас этот обычно оживленный пролив был совершенно пустынным, исчезли даже джонки. Ни одного гражданского судна или военного корабля. Только в небе изредка появлялись японские самолеты. Абстрактный термин "господство на море" приобретало зримое выражение. Легкие русские корабли проходили по внутренним водам Японской империи, как хозяева, у которых никто не смеет встать на дороге. Впрочем, не стоило терять и осторожности. Корабли шли полным ходом, совершая противолодочные зигзаги, а дозорные на фор-марсах до боли в глазах всматривались в слепящие солнечным блеском волны - не мелькнут ли зловещий поднятый карандаш перископа вражеской субмарины.

           Через два часа, где-то на широте Нагасаки, по курсу на горизонте прямо были замечены дымные следы. Это мог быть и японский транспорт, и нейтрал, которого следовало досмотреть на предмет военной контрабанды. Могли быть и "измаилы". Колчак выслал на разведку "Летуна", тот ушел вперед и вскоре дал радиограмму, что ведет бой с двумя японскими большими эсминцами типа "Минекадзе". Остальные русские эсминцы сразу же рванули на помощь. Противник, а это были "Окикадзе" и "Хакадзе", тут же стали отходить на восток, продемонстрировав удивительную быстроходность. Преследование не имело смысла, тем более, что русским в их дальнем переходе надо было бережно экономить топливо, а не сжигать его в форсированном режиме погонь. К новым замеченным дымам отнеслись уже более осторожно. Колчак выслал на разведку половину своих эсминцев. Но скоро они радировали, что встретили своих - "Бородино", "Кинбурн" и "Наварин". Уже совсем под вечер снова были замечены дымы, на этот раз - на норд-осте. Пробитая боевая тревога и на этот раз обернулась радостью встречи со свои. Колчака нагнал вызванный по радио отряд из легких крейсеров "Адмирал Спиридов", "Трапезунд" и эсминцев "Поспешный" и "Пылкин". Исполнявший должность командира отряда капитан 1-го ранга Остелецкий доложил, что прошлой ночью остаткам 3-го японского флота удалось ускользнуть от преследования. Противник потерял броненосный крейсер "Икома" и бронепалубные "Хирадо" и "Тоне".