- Тише, нас догоняет чей-то конвой.

Сзади в клубах пыли по дороге приближался отряд кавалеристов. Во главе эскорта, покачиваясь на мягких рессорах, плыла чёрная лакированная карета.

- Дорогу!

Громкие голоса всадников в сверкающих кирасах заставили обоз с продовольствием съехать с колеи. Карета прошла в двух шагах, едва не задевая повозки на обочинах. На запылённой дверце мелькнул герб Наполеона. Андре рассмотрел золотого орла на синем фоне, королевскую мантию, усеянную пчёлами, и орден почётного легиона.

Лошадь Андре рванулась вслед за конвоем, но кто-то схватил её за повод.

- Не горячись, - спокойный голос отца охладил пылкий порыв лейтенанта.

Эскорт Бонапарта проехал шагов двести и остановился возле колонны солдат. Это были ветераны старой гвардии, догоняющие свои батальоны после лазаретов.

Андре, не спеша, подъехал ближе.

- Да здравствует император! – прокатилось по рядам военных.

Бонапарт вышел из коляски.

- А, старина Либера! – Наполеон подошёл к одному из ветеранов, встал на носки и положил руку ему на плечо. - Я рад, что ты жив, и немного огорчён.

- Почему, сир?

- Потому, что вижу на тебе нашивки капрала.

- Ничего, сир, мой штык капрала ничуть не хуже сабли вон того лейтенанта, - огромный гренадер показал пальцем на Андре.

- Помни, Либера. Каждый солдат моей армии носит в своём ранце маршальский жезл[183].

- А скажи, Либера, не жаль тебе красоток Марселя? Ведь тебя нет с ними уже лет десять. Я ведь помню, каким ты был в Египетском походе. А сейчас постарел и поседел. Не пора ли на покой?

- Вы меня обижаете, сир. Я и вот эти парни, - Либера показал рукой на ряды гренадеров, - не могли отпустить Вас в Москву одного, – ветераны, с любовью глядя на своего императора, засмеялись.

Наполеон узкой ладонью похлопал солдата по спине и немного театрально воскликнул:

- Вот она – преданность гвардии!

Он забрался в коляску, подозвал адъютанта.