– Спускайся!

– Как?

– Как учили, блин!

Он осмотрелся по сторонам, выбрал торчащий выступ, подпилил ножом с обратной стороны, вынул свою веревку из рюкзака, навязал особый узел и, упираясь ногами в стену, принялся спускаться.

– Кошки бы снял, дурень – зачем они тебе здесь?

– Ну и подсказала бы, – рассердился он, но больше из-за своей неопытности. – Сама дуреха.

Вскоре ступил на опору, поправил фонарик на голове – ну да, вещи.

– Что это? Я не пойму, – сказала спутница. – Повесь фонарь вон на этот сталактит-сталагмит – видно будет обоим.

Он подчинился, сел на поверхность и принялся осторожно ощупывать находку, затем поднял ее – она оторвалась от скальной породы легко, как будто ее оставили здесь вчера.

– Что это? – недоумевала Марина.

– Очень похоже на кольчугу восточного воина XIV–XV веков, но это невозможно.

– Почему?

– Ты не видишь? В такой сырости она должна заржаветь. А ее будто вчера выковали.

– Кому надо плести в современности кольчугу и тащить ее на Эльбрус?

– Не знаю, – он катнул камешек – увидел ножны с рукояткой меча. – Обалдеть, – Белый Лоб дернул рукоятку – она поддалась легко, из ножен вышел обломок сабли. На клинке была заметна засохшая кровь.

– Этой штукой людей резали. Похоже, удачно.

– Нет, – покачала женщина головой. – Может, мы сошли от гипоксии с ума?

– Может быть, – возразил он, – мы, как в кино, уже умерли, и находимся в загробном мире?

– Не говори чушь.

– Сабля – того же времени, что и кольчуга. Она не могла лежать здесь шестьсот лет и не заржаветь. Ее, по идее, из ножен с большим трудом надо вынимать.