– Ты – настоящий шеф-повар, – похвалила мама, прожевав первый кусочек.

– Если исходный продукт хорош, его достаточно подвергнуть простейшей термической обработке. Поэтому все так любят шашлыки. Парное мясо на открытом огне – минимум поварского искусства.

– Согласна. Но ты больше не пируй, ладно? На такое никаких денег не хватит. И со спекуляцией своей осторожней. Папа, тем более, явно ее не одобряет.

– Папа пусть свою жизнь к какому-нибудь знаменателю приведет. А потом других учит.

– Олег, – мама отложила приборы. – Ты сегодня какой-то не такой. Я прошу тебя – не надо с папой заговаривать об этой диссертации. Ты нам испортишь вечер.

– Лучше испортить один вечер, чем всю жизнь.

– Нет, оставь эту тему, слышишь?

– А ты оставь без внимания неуклюжие псевдогалантные комплименты Костика. Или ты думаешь, что если будешь ему мило улыбаться, он даст отцу какие-то преференции на службе? Кукиш с маслом, а не преференции.

– Так, меня эти намеки уже начинают оскорблять. Ты еще мал понимать что-либо в таких вещах.

– Мал-мал, да удал, – Олег подхватил вилкой капусту. – Почему, имея столь влиятельную фигуру в мире науки, как наш дед, отец не воспользовался его помощью? Почему они видятся не чаще двух раз в год, хотя тот живет в десяти минутах ходьбы от нас? Почему покровительство умного заслуженного человека – плохо, а покровительство напыщенного фанфарона без чести и совести – хорошо?

Мама вздохнула.

– Они не ладят.

– «Не ладят»? Что за определение – «не ладят»? Ему жить осталось два года! Надо пойти и поладить!

– Почему только два года? Александр Андреевич – крепкий старичок.

– Крепкие с течением времени становятся некрепкими, а потом и вовсе – мертвыми, ты это прекрасно понимаешь. Почему папа отказывается от помощи родного человека и принимает так называемую «помощь» проходимца? Потому что родной человек прям, правдив и резок, а проходимец – обаятелен, сладкоголос и велеречив? А где в таком случае мозг, и есть ли он вообще?

– Олег! – мама поднялась. – Я больше не стану это слушать! Отец хотел независимости от Александра Андреевича – тот его слишком подавлял своим авторитетом. Хотел свободы в суждениях, свободы выбора. По-своему он ее добился. По крайней мере, никто не скажет, что он прозябает.

– Вместо того, чтобы заплатить усмирением гордыни, за это он заплатил полностью подготовленной диссертацией. А равный ли размен?

– Олег, все! Мне нужно готовиться. И ты, я уже вижу, поел. Сейчас репетитор придет. Мой руки, доставай ноты, занимайся.

– Конечно, конечно, – он поднялся с места, направился к выходу и уже в дверях закончил: – По крайней мере, если продаешь душу дьяволу, надо взамен получить что-то стоящее помимо холодильника, цветного телевизора и машины. Хотя бы пост президента какой-нибудь финансовой компании. Или, на худой конец, страховой.