– Погибнут. Я их заколдовал по дороге. У них не осталось воли к сопротивлению.

– Что такое «лошпек»? – она готовилась расплакаться – то ли от неожиданного проявления нежности у стойкого «ригориста», то ли от сказанного им.

– Рохля.

– А-а… Он не рохля.

– А похож. Как он уговорил тебя замуж выйти?

– Ну… – она вспомнила юность, глаза загорелись, лицо осветила улыбка. – Он оказался очень настойчив. Я пообещала дать ответ, но очень то ли стеснялась, то ли боялась – в общем, из дома не выходила. А он приходил к крыльцу на заре с охапкой цветов, звал меня, а я делала вид, что меня нет. Он ждал до темноты, оставлял цветы у входа и возвращался следующим утром. И так – три дня подряд. На четвертый я сдалась.

– Блин, так у меня это – наследственное? – разрезал воздух рукой Олег. – А ты тоже – разве можно так над человеком издеваться? «Да» – «да», «нет» – так «нет». А ты с ним в кошки-мышки играла.

– Я не играла, – мама опять улыбнулась. – Это была… Любовь. Ладно, жарь свое мясо, мне продукты надо к ужину подготовить, – и вернулась к содержимому хозяйственной сумки.

– Ты на рынок ходила?

– Угу.

– Почему мы разминулись?

– Не знаю. Я на трамвае ехала. Сначала от работы по Вавилова, затем уже домой.

– А я пешком. Как обычно.

Подошел к плите, посмотрел – вроде готово. Не тефлоновая сковородка, оно понятно, но вроде получилось. Взял две тарелки, ножи, вилки, вынул из холодильника горчицу, поставил на стол. Выложил в тарелки по куску мяса.

– Ну и макароны на гарнир! – пыталась подсказать мама.

– А ты не пробовала – вообще без гарнира? Или на гарнир – свежие овощи?

– Так где их взять – свежие овощи? Рано еще – весна. Только посадили.

– Ну да, – кивнул младший Белолобов и уселся за стол. – Давай поедим.

– Я только попробую. Возьми квашеной капусты.

Грубая клетчатка с минимумом углеводов к белкам – и в эпоху тотального дефицита можно правильно питаться. Рисовый суп и макароны пусть кушают другие граждане.