- А почему не доведется? - ответил мне полковник, - мы Вам дадим их почитать, кроме, конечно, тех тем, которые так или иначе придется засекретить. Да и вся операция была заснята на фотоаппарат и на камеру синема. Я распоряжусь, и вы еще сегодня сможете посмотреть документальные кадры английской операции.

    Тут в каюту вбежал матрос и что-то доложил по-русски. Полковник ответил ему на том же языке, после чего повернулся ко мне и сказал:

   - Мистер Лондон, увы, мне пора. Надеюсь, что через два-три дня мы снова встретимся, тогда и поговорим более подробно. А сейчас, как говорят у нас - до скорого!

   05.03.04 "Сметливый" Джек (Джон Гриффит) Лондон

   Дочитав обе бумаги до конца, премьер-министр медленно сложил их вдвое, с трудом сдерживаясь, чтобы не разорвать их в клочья.

   - Джентльмены, это настоящая катастрофа. За этот провал нам придется ответить, и мы можем лишиться не только своих постов. Вы представляете, какой вой подымут (если уже не подняли) петербургские и берлинские газеты?!

   - Сэр, - твердо сказал министр иностранных дел, - русские и германские газеты - это сущая ерунда. Как вы уже поняли, эти два слабоумных подчиненных нашего дорогого 1-го лорда адмиралтейства, сэра Уильяма: коммандер Бейли и майор Мак-Кейн, не отменили операцию даже когда поняли, что будут атаковать корабль, на котором путешествует наследник Российского Престола. Теперь русский царь имеет моральное право сделать с нами все что захочет: выслать посла, объявить эмбарго, морскую блокаду, или даже войну. Хорошо, что принц Михаил только ранен, а не убит, может это удержит царя Николая от крайних мер.

    Все подавленно молчали. Наконец, 1-й лорд Адмиралтейства неуверенно спросил, - Э-э-э, джентльмены, а кто-нибудь знает этого американского писателя? А, вдруг это не он?

   - Он, это или не он, это теперь уже абсолютно не важно, джентльмены, - вступил в разговор премьер-министр, - Важно то, что мы будем делать дальше, после этого, не побоюсь сказать, оглушительного фиаско? Тем более, что всем все известно, а это равноценно тому, как если нас застали днем посреди Трафальгарской площади со спущенными штанами.