- Во первых это не мой профессор - ответил Сандро.

   - Ладно, не придирайся к словам, - поправился я, - так что сказал профессор?

    Сандро пожал плечами, - Профессор Сергачев сказал, что через неделю ты будешь уже ковылять на костылях, а через месяц бегать за молоденькими санитарками. Они заковали твою поломанную ногу в такую вот интересную штуку, Вот смотри... - с этими словами Сандро откинул в сторону край одеяла. Я чуть приподнял голову и скосил глаза. Моя нога была закована в странную цилиндрическую металлическую конструкцию из спиц, колец, и штырей. Сандро закинул одеяло обратно, - Наши костоправы, скорее всего, заковали бы тебя в гипс, и заставили месяцами лежать неподвижно.

   - Да-а-а, - только и сумел сказать я, уставившись в потолок. Этот разговор меня изрядно утомил, а, кроме всего прочего, я должен был заново обдумать все свои прошлые поступки и планы на будущее. Если мне суждено что-то сделать, то я должен сделать это хорошо. При первой же возможности я должен буду вернуться к начатым на "Сметливом" тренировкам.

    И еще... Чего не хватает нашему гвардейскому корпусу, так это лейб-гвардии батальона Морской пехоты, шефом которого я собираюсь стать сам. И что бы там не говорили, кандидат на должность командира этого батальона у меня уже есть. Как только я поднимусь на ноги, я буду просить Ники о создании такого батальона. Вряд ли он мне откажет. А адмирала Ларионова попрошу о том, чтобы он отпустил поручика Сергея Никитина и его людей со мной в Санкт-Петербург. И с кем бы не свела меня судьба, я в первую очередь буду сравнивать этого человека с поручиком Никитиным, с полковником Бережным, с адмиралом Ларионовым. Это даст мне возможность отличать дурных людей от хороших.

   С этой мыслью я снова погрузился в сон...

6 марта (21 февраля). 1904 год. Раннее утро, Санкт-Петербург. Царский павильон Царскосельского вокзала. Прибытие личного поезда русского императора.     Тамбовцев Александр Васильевич.

   Кайзера и фон Тирпица Николай встречал по первому разряду. В Царском павильоне, выходящем на Введенский канал, на перроне был построен почетный караул сводной роты гвардейских полков. Гуднув, окутанный дымом и паром локомотив плавно въехал под своды павильона, и остановился у прочерченной мелом полосы. Ступени личного вагона царского поезда замерли напротив красной ковровой дорожки. Лишь только в проеме двери появилась фигура кайзера Вильгельма II, как духовой оркестр грянул: "Heil dir im Siegerkranz, Herrscher des Vaterlands! Heil, Kaiser, dir!" ("Честь победителю, Страны властителю! Кайзер, виват!"). Это был гимн Германской империи.