С утра вторника я изо всех сил убеждал себя, что ничего особенного произойти не должно. Всё хорошо. Ознакомился с дневным графиком и списком записавшихся на прием. Раз в два часа устраивал себе короткий перерыв — в кабинете была обязательная радиоточка, которую я прежде никогда не использовал, но тут попросил секретаря раздобыть где-нибудь небольшой репродуктор. Послушал берлинское и мюнхенское вещание. Музыкальные программы, новости, фронтовые сводки.

В шесть вечера я с колоссальным трудом подавил искушение потребовать соединить с Отто Олендорфом — при необходимости я всегда говорил с руководителем Третьего управления напрямую, по линии спецсвязи СД. Телефонный аппарат, связывающий с Принц-Альбрехтштрассе, был одним из четырех, стоящих на моем столе — министерский коммутатор, рейхсканцелярия, ОКВ, РСХА.

«Никакой самодеятельности, — я осторожно положил трубку обратно на рычажки. — Ждать, ждать».

Семичасовой выпуск новостей по радио оригинальностью не отличался: доблестная Шестая армия сражается на Волге, у русских отбита высота такая-то, ожесточенные схватки в северной части Сталинграда. Африканский корпус Роммеля героически сопротивляется британским силам в районе Эль-Аламейна. Денежная реформа в Бразилии. Театральный фестиваль в Париже.

— Мне слегка нездоровится, — я забрал плащ и вышел в секретарскую. — Поеду домой. Распоряжения прежние: оперативные дежурные обязаны разбудить меня в случае любой чрезвычайной ситуации.

— Разумеется, господин министр. Всё как обычно.

Нарочно сделал круг по Берлину на автомобиле. От Паризиенплатц до Фридрихштрассе, на север, налево по Инвалиденштрассе до Гауптбанхофа. Тишина. Обычная городская жизнь с поправками на военное время.

Ничего не вышло? «Кондор» фюрера должен был прибыть в Растенбург самое позднее к трем пополудни!

— …Что-нибудь случилось? — Маргарет за ужином посматривала на меня с вполне объяснимой тревогой. — Альберт, ты бледен.

— Н-нет, — против воли заикнувшись, ответил я. — Очень устал. И аппетита нет. Уложишь детей без меня? Я недолго позанимаюсь в кабинете, хорошо?

Радиоприемник я решил не включать принципиально. Извлек из портфеля рабочие бумаги, попытался сосредоточиться. Получилось, еще со студенческих времен я приучил себя относиться к работе с полной самоотдачей.

Напольные часы отзвонили одиннадцать. Половину двенадцатого. Без четверти. Полночь.

Я отправил документы в стол и пошел в ванную комнату.

* * *

— Альберт, — меня сильно трясли за плечо. Жена. — Альберт, пожалуйста!

— Что? — я вскинулся, вынырнув из незапомнившегося сна. Знаю только, что это был кошмар. — Телефон? Передай, я сейчас спущусь.