Персы и македоняне отхлынули друг от друга, оставив на месте ожесточенной схватки сотни людских и конских трупов.

Среди гетайров больше половины покрыты ранами. Сам Антигон ранен дважды. Набарзан отходил, морщась и зажимая ладонью бок. Персы, у кого еще остались стрелы, принялись покусывать македонян издали.

Не учел Набарзан, пекущийся лишь о себе, что, завидев его отступление, дрогнет измученный Тимонд. Сын Ментора, покрытый ранами, держался из последних сил. Едва отступавшая персидская конница обнажила истерзанный правый край фаланги наемников, как Эригий, собрав остатки гипаспистов, ударил по нему. И Тимонд не выдержал.

– Отступаем!

Наемники попятились, а Леоннат устало сел на землю, снял шлем, отложил красный от крови меч и вытер со лба пот.

– Все... Стоим... Сил больше нет.

Никто из ионийцев с ним не стал спорить, уцелевшие едва держались на ногах.

У шахиншаха кровь отхлынула от лица: яваны теснили "бессмертных".

К государю подлетел один из сотников Набарзана, с головы до ног, вместе с конем, перепачканный кровью.

– Повелитель! Яваны отступают! Набарзан просит помощи, чтобы окончательно опрокинуть их!

– Помощи?! – закричал шахиншах, – где я возьму эту помощь! Яваны прорвались на левом крыле! Пусть Набарзан немедленно прибудет туда и отбросит их!

Сотник помчался выполнять приказ, от которого хазарапатиша заскрипел зубами. Но повиновался.

Тем временем, Кен, дожимая Тимонда, сбросил его в ручей. Наемники побежали. Показали спину и "бессмертные". Набарзан на выручку не успел.

Персы отступали по всему фронту, но преследовать их союзники не могли. Не осталось сил.

Бесс почти рассеял лидийцев, когда заподозрил неладное. До места основного сражения ему уже было рукой подать, противник, как ему и положено, разбегался, когда шахраб Бактрии, бросив случайный взгляд на противоположный берег Сара, увидел бегущих и там.

– Что это? – в этом же направлении указал рукой Спантамано, оказавшийся поблизости.

Он напряг зрение, приложив ладонь козырьком к глазам.

– Наши бегут!