А вечером, когда за самыми тяжелыми ранеными прилетел на турболете Крюков, стало известно, что мои друзья ведут тяжелые бои за Керчь и несут потери. Поэтому я решительно отказался от поддержки с воздуха, посчитав, что в Керчи «Филин» гораздо нужнее. А мы справимся и так.

Около полудня командование противника сообразило, что Днепр уже недалеко, и стало действовать решительней. Атаки мелких групп резко участились. А когда в боковой колонне ополченцев возник небольшой разрыв, туда немедленно устремилось тысячи три татар. Пулеметчики отреагировали с небольшим опозданием, и этого хватило татарам, чтобы прорваться внутрь каре.

Я с резервными эскадронами немедленно рванул наперерез. Уланы открыли беглый огонь метров со ста. Прицельно на полном скаку не постреляешь, но все-таки конная лава – довольно большая цель, да и четыре сотни винтовок в сумме давали неплохой процент попаданий. Татарские сотни превратились в кровавую свалку людей и лошадей. И в эту массу мы врубились на полном скаку. Уцелевшие татары повернули назад. Но нашлись среди них и стойкие бойцы, которые выдержали обстрел и первый удар. Завязалась ожесточенная рубка. Место схватки заволокли густые облака пыли. Видимость упала до трех-четырех метров. Находясь в самом центре побоища, я едва успевал отбивать направленные в меня удары появляющихся из серых клубов всадников. Своих и чужих в этом мареве можно было различить только по деталям одежды и характерным уланским шлемам. Несколько вражеских клинков скользнули по наплечникам, пара стрел ткнулась в зерцало. Я сумел завалить трех или четырех татар и вступил в поединок с очередным, оказавшимся умелым фехтовальщиком. Ловко отбив несколько моих выпадов, татарин контратаковал. Я едва успел откинуться на круп коня, уклоняясь от жалящей полоски кривой сабли. Обменявшись еще несколькими ударами, резко меняю ритм и ловлю противника на прием из арсенала кендо[54]. Не отбивая, а отводя его саблю, переворачиваю кисть руки и обратным движением своего клинка рассекаю татарину горло. Он, хрипя, падает под копыта коней. Больше на меня никто не нападает.

Две или три минуты пытаюсь выбраться из пыльного облака, постоянно натыкаясь на горы трупов. Наконец вырываюсь на простор. На первый взгляд кажется, что общая обстановка не изменилась. Сбежавшие татары, провожаемые выстрелами, почти достигли своих основных сил. Но несколько десятков прорвалось к телегам с ранеными. К счастью, Соколов успел на помощь с двумя десятками улан и не допустил резни безоружных.

Колонны нашей пехоты продолжают размеренно и нестройно топать вперед. Мечущийся вдоль строя Степа Торопец с урядниками стараются выровнять шеренги. Из серой клубящейся массы на месте конной сшибки начинают выскакивать уцелевшие уланы. Выплюнув набившуюся в рот пыль, начинаю собирать своих бойцов. Черт, как мало их осталось! Всего около трех сотен, а в атаку со мной пошло четыре!