– Это не доказано.

– Ну и что? – возразил я. – Скорее всего, все именно так, как я глаголю. Но даже если бы нет… И что? Нужно делать и говорить то, что нужно, а не как есть на самом деле.

Азазель перевел взгляд на молча слушающего Нехаштерона и кивнул в мою сторону.

– Слыхал?

Тот медленно кивнул.

– И не раз. И все не могу понять, почему… ну почему Господь заставлял нас поклониться этому брехливому ничтожеству?

Азазель вздохнул.

– Боюсь, все сложнее, чем мы представляем. Этот смертный что-то молол насчет естественного отбора, выживаемости, приспособляемости к среде… среда – это мы и все остальные насекомые, понял?

Нехаштерон посмотрел на меня угрюмо и оценивающе, словно прикидывал, каким ударом прихлопнуть, чтобы получить удовольствия больше.

– Как не понять…

– Но, – договорил Азазель, – вроде бы ложь, если умеренная и дозированная, не совсем как бы вредная ложь, а чем-то способствующая… В общем, у них даже ложь, предательство и всяческие грехи способствуют выживаемости, потому что другая часть смертных зверски истребляет этих, распутничающих открыто…

Нехаштерон прервал:

– А распутничающих скрытно?

– Скрытно они все распутничают, – заметил Азазель язвительно, – но это не считается. С этим будут бороться как бы потом, не все сразу. В общем, у них все слишком сложно и запутанно. А я прожил достаточно, чтобы перестать называть все непонятное полным бредом.

– Осторожничаешь, – сказал Нехаштерон.

Азазель признал невесело:

– Ты прав, дружище. Наверное, старею? Раньше на все непонятное бросались, как бараны, выставив рога с крепкими лбами… Но, собственно, сейчас мы хоть все еще и не верим в человека, но признаем, что это уже не совсем то дерьмо, из которого Господь слепил это существо. И мы пришли ему на помощь…

Нехаштерон покачал головой.

– Думаю, у нас причины разные. Согласен, оно стало чуточку лучше, но только чуточку. Но я знаю, Вельзевул помогает ему потому, что ненавидит небесных, а раз небесные вдруг начали вредить человеку, то Вельзевул тут же начнет помогать человеку… Ты – другое дело, ты всегда был расположен к человеку, хотя и больше вредил ему чрезмерной любовью и непрошеной заботой. Как, примерно, Асмодей…

– А ты?.. Вельзевул никого не послал бы против его воли.