– Я не маг.

– Но пользуешься? – спросил он с той же нехорошей усмешечкой. – Ладно-ладно, можешь не говорить, если признание ущемляет твою гордость хрупкого смертного. Или гордыню? Интересно, почему тебе гордыню можно, а нам было нельзя?

– Нам тоже нельзя, – напомнил я. – Это смертный грех. Но мы не на службе, как были вы. Мы свободны. Потому после смерти расплачиваемся за все сразу, а вы были на посту.

– Другой расклад, – согласился он. – На посту ни шагу в сторону, ты прав, хоть и смертный. Я вот оказался на вольном выпасе… и первые несколько сот лет это было самым тяжким испытанием. Я страстно завидовал тем ангелам, что остались под десницей Всевышнего, Он все решал за них. А некоторые из наших до сих пор завидуют.

– А вы, лорд?

Он посмотрел на меня прозрачными глазами, от вида которых у меня всегда мурашки по коже.

– Наконец-то ощутил нечто особенное. И смутно начал прозревать великий замысел Творца. Он в самом деле готовит себе наследника… ты только не задирай нос, до этого тебе дальше, чем улитке до края земли и обратно… миллион миллионов раз, но свободу воли дал именно для того, чтобы вы сами стали творцами. Сперва ме-е-е-еленькими, здесь на земле в своих загаженных огородиках. Только Творец и человек имеют свободу воли!

Я перевел дыхание, что-то на меня в последнее время обрушивается масса важной информации, а я все-таки как бы рожден мчаться на коне и бездумно размахивать мечом.

Хоть это и глупо, но волнительно, красиво, женщинам нравится, а сами мы такие гордые и могучие, это же для самой важной цели: плодиться и размножаться, как велел Господь.

– А ты? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Общаясь с людьми, я сумел чего-то набраться от вас, как собака блох, потому в чем-то чуть-чуть человек, как ни стыдно признаться божественному ангелу. С другой стороны, Творец заставил не человека поклониться ангелам, а всех ангелов человеку, что раньше казалось диким оскорблением, а теперь только загадкой…

Азазель протяжно и с волчьим завыванием зевнул так смачно, что мы с Нехаштероном одновременно открыли пасти и перекосили рожи, чувствуя, как внутри нас нечто сладко потягивается, раздвигает грудь, затем вырывается на свободу со сладким рыком, и жизнь сразу становится еще радостнее.

– Давайте спать, – предложил Азазель. – В теле смертного я познакомился с этим странным явлением… Сперва не получалось, а потом даже сны начали приходить всякие, разные, интересные. Один раз весьма тесно пообщался с Лилит и Нашмирон, представляете? Так просыпаться не хотелось…

– Врешь, – сказал Нехаштерон с убеждением. – Я уже почти научился спать, но ничего такого не грезилось. Брехня все это.