Твердь пролегает не столько между звезд, сколько внутри человека. У буддистов есть такое слово – просветление. Когда человек становится светом, становится чистой и правильной мыслью, ломает и преодолевает в своих внутренних бесконечных пучинах свою твердь – он может отправляться к звездам и без старинной виманы. На краткий миг Виктор четко осознал и увидел, что человек всемогущ, подобен Богу и живет вечно. Потом – всё рассеялось, как туман…

Виктор с благодарностью посмотрел на Сергея, в звенящем молчании завел машину и направил своего железного коня в дальнейший Путь.

ГЛАВА 34. Встреча с девочкой на трассе.

ГЛАВА 34. Встреча с девочкой на трассе.

Мурманская трасса отм.99 км, время в пути 4 часа 20 минут.

Мурманская трасса отм.99 км, время в пути 4 часа 20 минут.

Машина неслась по трассе, проглатывая километр за километром. Собеседники были в пути уже больше 4 часов, а счетчик на спидометре, который обнулил Виктор при начале Пути, приближался только к первой сотне километров. Но торопиться иногда не стоит. Виктор посмотрел на цифры и усмехнулся, вспомнив про слово твердь.

Во времена Советского Союза уже после смерти Сталина в центр столицы и нескольких крупнейших городов ставили одну ножку циркуля, а другую разводили на 101 километр и через леса, болота, населенные пункты проводили четкую окружность. Ближе этой линии, этой тверди, к крупным городам тогдашние советские чечены по указанию партийных бугров пытались не допускать тунеядцев, воров, проституток и прочий асоциальный для тех времен элемент. Асоциальный элемент подлежал выселению за 101 километр. Одна из последних волн этого великого переселения состоялась около трех десятков лет – готовились к Московской Олимпиаде 1980 года. И всегда ходило много баек, что за 101 километром женщины необыкновенно красивы, а мужики уж больно безбашенны.

Но сегодня твердь прорвана, свет схлопнулся и на короткое время погас в коллективном сознании нашего народа, и весь этот асоциальный элемент, все эти тунеядцы, воры и проститутки - хлынул в столицы и усилиями фарисеев стал в них новой толерантной элитой.