Всю ночь Елена Николаевна находилась в приятном нервном возбуждении. С другой стороны, она была абсолютно спокойна за результат. Запись катилась как по маслу. Не было ни одного сбоя. Мастера прямого эфира показывали себя во всей красе. Не пришлось переписывать НИЧЕГО. Вот это-то и вызывало легкую настороженность. Вряд ли так будет всегда. Надо собраться. Утром предстоит встреча с новичками. Здорово, что есть уже группа великих без преувеличения артистов, которые смогли создать целую труппу, способную работать в прямом эфире, только таких монстров единицы, а нужны сотни.

Есть что-то неуловимо притягательное в создание нового, доселе еще никем не опробованного. Как заставить слушателя видеть сцену, представлять обстановку в которой действуют герои, когда средства изображения сведены только к звукам? Как найти артиста с выразительным голосом? Как вызвать эмоции у профессионала привыкшего видеть глаза партнера и чувствовать реакцию зала? Как пригласить знаменитого избалованного и капризного мастера на пробы, а потом отказать ему? Как создать настроение в студии? Как проводить репетиции? Сколько вопросов. Для их решения нужна высшая математика.

Ранним утром, явно в неурочное время, совсем еще молодые артисты собрались в звукозаписывающей студии. Все юные, любящие профессию, прошедшие предварительный голосовой отбор. Не было никакой нужды демонстрировать себя, принимать позы или наоборот выражением лица демонстрировать глубину мысли. Только голос. Правда, чтобы он звучал, нужна такая глубокая работа над ролью, надо было вызвать в себе такие эмоции…

Здесь еще только предстояло родиться настоящим профессионалам радиоэфира. Большинство ждала судьба многостаночников, когда один и тот же человек был и корреспондентом, и режиссёром и ведущим и автором, и сценаристом.

Елена Николаевна вздохнула. Она как никто знала, что жизнь актера удивительно зависима. Стоит столкнуться с режиссёрской посредственностью и карьера может быть разрушена. С другой стороны, артисты, действительно, по Станиславскому, как дети. Очень злые дети. Все, хватит умничать. Пора начинать.

Уже вечером наслаждаясь домашними пельменями усталый Шатов разговаривал с Бондаренко.

— Ну как там твоя работа? К чему так выматываться?

— Инга, — Павел продолжал спорить с самим собой и отвечал вслух совсем не на те вопросы, которые задавала любимая девушка. — Вот скажи. Почему у нас на протяжении сотен лет совсем ничего не меняется. Будто ходим по дьявольскому кругу. Отчего люди так предсказуемы, скучны, ленивы, равнодушны. Как они удивительно одинаковы. Казалось бы, уж какая внешняя разница, а поговоришь. Одно и то же. Те же чужие мысли. Услышанные слова. Даже навеянные чуждой волей поступки. Ничего своего. Где капитаны которые сами, по своей воле могут проложить путь к светлой мечте? Даже настоящих художников, ученых, просто неравнодушных людей по пальцам можно пересчитать, а стоит кому вылезти. Сразу оклик. Куда? Не отрываться от коллектива. Мышиный шорох. Королевство мелких грызунов. Бегают, воруют, крутятся, размножаются… и умирают. Слова честь, правда, совесть, убеждения воспринимают с ухмылкой. Есть что им вспомнить? Любовь? Приключения? Открытия? Нет почти ничего этого у грызунов нет, зато есть другое. Попойки. Гадости. Воровство. И ведь давно уже так живут. Надо меняться. Всем надо меняться. Сколько еще так Родина проживет. Кончится удача, единственное чудо, удерживающее еще все от полного развала, что тогда?