— Спасибо, товарищ Сталин. Думаю, ему было бы приятно.

— Угрозы вашей жизни точно нет, товарищ Штирлиц?

— Нет-нет. Всё уже нормально. Мне и вставать вчера разрешили. И газеты я читаю. Столько событий!

— Газеты — это хорошо. Это правильно. Вам нужно быть в курсе того, что происходит в мире. Советские газеты вы тоже читаете?

— Конечно, товарищ Сталин. А неделю назад нашу прессу разрешили свободно распространять по всему Рейху. Правда, пока только в оригинале, на русском языке.

— Я знаю. И уже подготавливаются мощности для издания советских газет в переводе на немецкий язык. Думаю, через пару недель мы начнём их печатать.

— И всё-таки, товарищ Сталин, ну как же так? Почему именно он? Его имя у нас — синоним зла, грязи и предательства.

— Это у вас. Товарищ Штирлиц, у нас он не совершил никаких преступлений перед советским народом. Во всяком случае, таких, о которых мы бы знали. И он — опытный и талантливый советский полководец. Что вас смущает?

— Его фамилия. Хочется плюнуть при одном её упоминании.

— Товарищ Штирлиц, у меня есть одна знакомая девочка. Так она плотно сотрудничает с неким господином Гитлером, которого вы, помнится, когда-то называли кровавым маньяком и тираном. А недавно та девочка даже спасла его, рискуя собственной жизнью. При этом она считает себя пионеркой, преданным борцом за дело Ленина. Вам напомнить, как зовут эту девочку?

— Не нужно. Простите, товарищ Сталин. Я не права. Это просто рефлекс. Реакция на фамилию. Мне на свастики долго плеваться хотелось. Теперь привыкла.

— Хорошо, что вы понимаете это, товарищ Штирлиц. У нас тут совсем другая История. Не та, что была у вас. Мне после того вашего марша гитлерюгенда перевели его гимн. Отличная песня. И эта фраза в конце каждого куплета: «Ведь завтра — в моих руках!» Гениально. Как минимум не хуже нашего гимна пионеров. Мы сами пишем Историю, товарищ Штирлиц.

— Я знаю, товарищ Сталин. Постараюсь впредь держать себя в руках и так вот сразу не нападать на людей только из-за их фамилии и из-за того, что они совершили в моём мире.

— Надеюсь на это. Ещё раз поздравляю вас с днём рождения, товарищ Штирлиц. И желаю вам скорейшего выздоровления. До свидания.

— До свидания, товарищ Сталин… — И я кладу на рычаг телефонную трубку.

У меня сегодня день рождения. Мне 14 лет исполнилось. Официально. По документам я родилась 17 ноября 1927 года. Это Петька настоял на такой дате. Вообще, я сама, когда на пальцах высчитывала, у меня получался день рождения недели на три раньше. Где-то в последних числах октября. Но Петька хочет, чтобы мой день рождения был именно 17 ноября. Так и не поняла, почему. Хотя Петька делал какие-то толстые (с его точки зрения) намёки. Какая-то там девочка, с которой что-то не то случилось, не то не случилось. В общем, бред какой-то нёс. Что ещё за девочка у него завелась? Я не стала разбираться в этом, плюнула и согласилась с тем, что теперь у меня день рождения 17 ноября. Пусть, раз Петьке так хочется. Тем более что ошибся он в нужную сторону. Я буду считаться моложе своего реального возраста на три недели. Как говорится, пустячок, но приятно.