Позволю себе предположить (не ручаясь за верность догадки), что в военных вопросах он тайно сознавал собственное превосходство над старшим братом и воздавал должное коллегам без оглядки на него. Мое удаление от марсовых дел на репутацию не влияло. У нас нередко завязывались откровенные разговоры — как однажды после беседы с герцогом Лирийским.

— Не любишь испанца, Александр Иванович?

Я покосился на дубовую дверь, закрывшуюся за герцогом:

— А что, заметно?

— Только тем, кто давно тебя знает. Ты в раздражении говоришь медленно и раздельно.

— Сия метода не дает сорваться на грубость. Посол и впрямь бесит меня до крайности. Не имея в жилах ни капли испанской крови, служит врагам своего отечества, и совесть его при этом безмятежна, как у младенца.

— Полагаешь, он должен служить Георгу? Незаконный внук низложенного короля?!

— Наверно, не должен. Не могу быть справедливым: якобитские интриги утомили.

— Ты же с ними, вроде бы, дружен?

— Потому и утомили. Приходится терпеть, вместо посылания в надлежащее место. Сии беглецы ссорят нас с Англией по своим, а не российским интересам. Их прожекты реставрации старой династии — горячечный бред. Испанцы и французы обломали зубы на этом — теперь хотят русских науськать!

— Если верность Стюартам побуждает к трудам на благо нашего флота, то пусть мечтают. Начать войну не в их власти. Это прерогатива Совета, коий составляют разумные люди. Хотя, знаешь, — суровое лицо фельдмаршала осветила улыбка, — в позапрошлом году, когда Уоджер стоял у Ревеля, безмерно было жаль, что дорогого гостя нечем попотчевать.

— Мне тоже. Тем летом я много размышлял о способах, как России бороться с морскими державами. Не ставил себе никаких ограничений — ибо ясно было, что все придуманное останется игрою ума. У Ганноверского союза есть уязвимые места. Десант в метрополиях немыслим (ну, если речь не идет о Швеции или Дании), зато удар по колониям может оказаться очень болезненным. Взять острова на пути в Ост-Индию. Англичане на Святой Елене числят шестьсот душ рабов и пятьсот свободных, из которых к бою годна едва ли половина. У французов на Иль-де-Франс — двести белых и восемьсот арапов. Сии важнейшие пункты могут быть захвачены малыми силами.

— И с такой же легкостью отбиты обратно. Эта калитка открывается в обе стороны.

— Неважно. Всего лишь диверсия: удерживать занятое следует столько времени,​ сколько неприятель снаряжает эскадру. Еще уязвимей вест-индские острова с их сахарными плантациями, сей монетный двор европейских держав. Чтобы превратить любую подобную колонию из доходной статьи в расходную, хватило бы одного корабля и сотни человек десанта.