— Браво! Вы просто кладезь талантов! — восхитилась я искренне.

— Я не кладезь, я кладбище, — засмеялся он, впрочем, польщено. Потом неожиданно сыграл три ноты и спросил: — Какие?

— Ля-бемоль, соль и… ми-бемоль, — ответила я. — Зачем?

— Я просто проверил свое предположение, что все участвующие в э… скажем, мистерии, должны обладать абсолютным музыкальным слухом. И вы его сейчас подтвердили. Очевидно, все дело в способности индивидуума воспринимать звук, так сказать, синэстетически. — Беэр говорил быстро, при малейшем затруднении переходя с русского то на немецкий, то на английский.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, как вы определяете высоту той или иной ноты?

— Не знаю… Наверное, по каким-то ассоциациям, чувствую как бы цвет и теплоту.

— Вот, а я вижу цифры. Шоно же и вовсе — какие-то сложные образы.

— А Марти?

— Марти — другое дело. Он не такой, как мы. Для него нет необходимости в переводе, потому что музыкальный звук — это его родной язык. Он на нем думает. Черта с два мы бы разобрались с тем папирусом, если бы не эта его способность.

— Я так до сих пор ничего и не знаю толком про этот ваш папирус.

— Ну, это долгая и нудная история. Если вкратце, то это тот самый манускрипт, что попал в руки к Соломону, а от него достался Марко, и так далее. В середине шестнадцатого века, после Шмалькальденской войны^{61} и заключения Аугсбургского перемирия между католиками и протестантами, когда наступило временное затишье, предок Марти, предвидя войну куда более страшную, попытался исправить положение, послав к народам ноцара с проповедью о мире. Как мы знаем, по причине гибели Барбары повлиять на умонастроения людей не удалось, вернее, удалось частично и не так, как ожидалось. Разразилась Тридцатилетняя война^{62}, которая выкосила в Европе пять, а может, и более, миллионов человек. Но речь не о том. Известно, что упомянутые в легенде помощники Барабаса были преследуемыми анабаптистами, которых он в буквальном смысле спас от смерти. Уезжая в Англию вместе с сыном, Барабас поручил им сбережение Знания. С тех пор рукопись и легенда о ноцаре сохранялась ими и их потомками-меннонитами — в великой тайне, разумеется. Последним из них был известный вам Германн Зудерманн. С помощью Шоно он сумел отыскать и последнего из рода Барабасов.

— Так Марти — единственный потомок?

— Увы. Все остальные ветви пресеклись. Предшественники Зудерманна искали тщательнейшим образом. И вот, наконец, нашелся тот, кому следовало передать Знание. Проблема же заключалась в том, что расшифровать записанную на папирусе музыку они были не в состоянии.