— Вы меня убедили. Немедленно начинаю восторгаться чудом бытия. Тем более, что перспективы у нас самые радужные. Но при этом хотелось бы все же понять, почему бы нам не совершить вылазку в стан противников и не попробовать перебить их первыми? Ведь война уже объявлена, и все эти ваши чистоплюйские рефлексии можно, наконец, отбросить!

— Какая вы кровожадная, Верочка! — усмехнулся Шоно. — Просто воплощенная Кали.

— Жаль, что не Минерва, — подхватил Беэр. — Мне неясна стратегическая составляющая предлагаемой экскурсии.

— Нет, я отдаю себе отчет в том, что они этого ждут и обложили нас со всех сторон. Но драматург Чехов учил, что если в первом акте пьесы на стене висит ружье, оно обязано выстрелить. У нас по стенам развешана чертова уйма ружей. А мы сидим сложа руки и ждем, когда нас поведут на убой? Неужели не обидно сдаваться без единого выстрела?

— Мы не сдаемся, мы совершаем самый разумный в создавшемся положении шаг, — прервал свое молчание Мартин. — Герр Рудольф, как бы он ни был тебе противен, — наш единственный шанс.

— Боже правый! Да почему вы верите ему? Он же хитростью добился того, чего не смог взять силой! Он сказал, что Гиммлер сказал, что Геринг сказал… Откуда мы знаем, что его слова — это правда?

— Увы, это правда, моя дорогая, — вздохнул Шоно. — Специалисты, подобные герру Рудольфу, всегда выставляют непробиваемую психическую защиту — панцирь, броню — с тем, чтобы, так сказать, не заразиться от клиента. И если психиатр-гипнотизер экстра-класса — а наш именно таков, уж поверьте! — свою защиту теряет хотя бы на мгновение, значит, он находится в состоянии крайней растерянности и даже паники. Он, конечно, изрядный лицедей, но нарочно такого не сыграешь. А я к подобным вещам весьма чувствителен.

— А я уж на что нечувствителен, но все равно понял, что не врет, — поддакнул Беэр.

— Ну хорошо, предположим, он не врет! — не уступала Вера. — И даже намерен действительно нам помочь. Но что ему помешает, заполучив нас, переменить свои намерения?

— Забавно, что из всех нас ты одна этого не видишь, душа моя, — рассмеялся Марти, выбивая трубку о каблук. — Он же без ума от тебя.

— Вот еще глупости! — возмутилась Вера, дернув плечом. — Уж что-что, а такие вещи я чувствую получше всех вас, вместе взятых.

— И тем не менее, — мягко возразил Шоно, — для нас это очевидно. Вы не обратили внимания, что болезненно он отреагировал только на ваш выпад? Это самый яркий показатель, но было и много других, менее явных. Все это дает нам повод утверждать, что главный приз в игре герра Рудольфа — вы, моя драгоценная.