Следующие десять минут толстяк пытался подружиться с этим злобным животным. Я предположил было, что кончится это тем, что конь лягнёт толстяка в брюхо, но ошибся. Через десять минут толстяк отвязал жеребца и гордо прошествовал с ним на «наш» край поляны.

— Справный конь, — сообщил он мне, привязывая жеребца на некотором удалении от двух других лошадей, очевидно наших, поскольку когда я подошёл к ним поближе, они отнеслись к этому спокойно, а гнедой жеребец даже дружелюбно фыркнул и ткнулся носом мне в плечо. Я похлопал его по шее. Кажется, мы были с ним хорошо знакомы.

Между тем проклятая память и не думала возвращаться. Казалось, ещё чуть-чуть, ещё одно случайное слово или какое-нибудь незначительное событие — и воспоминания всплывут наконец на поверхность сознания, и я вспомню и как зовут толстяка, и какую кличку имеет гнедой, и как, чёрт возьми, зовут меня самого! Но ничего не происходило, и уверенность, что пройдёт ещё немного времени и всё встанет на свои места, таяла, как ледышка на солнцепёке.

Я подошёл к толстяку.

— Слушай, — сказал я, решившись наконец на правду, — как тебя зовут?

Сначала он не понял, к кому я обращаюсь. Потом до него дошло, что я обращаюсь к нему, поскольку больше вроде бы не к кому.

— Шутите, что ли, ваша милость?

— Нет, — сказал я. — Не шучу.

Толстяк ахнул и прикрыл рот ладонью.

— Пресвятая Дева Мария… — пробормотал он. — Значит, огрел он вас всё-таки… А я-то думал, вы нарочно притворились…

— Кто огрел?

— Да он! Гийом этот проклятущий!.. Ох ты… вы что, и Гийома не помните?!.

— Я даже не помню, как меня зовут, — честно признался я толстяку. — А вот Гийома помню. Ровно с той самой минуты, когда я валялся на земле, а он предлагал мне сдаться. А вот до того — ничего. Кто он вообще такой был, этот Гийом?

Некоторое время толстяк глядел на меня широко раскрытыми глазами. Потом издал странный звук — что-то среднее между «Ааааа…» и «Эээ-ээ…» — и снова закрыл рот.

— Ну так что? — поторопил я толстяка. — Из-за чего вся разборка-то произошла? Что мы не поделили?

— Да как же так… — жалобно протянул толстяк. — Вы ж ведь сами… Неужели и вправду не помните?

— Как Бог свят, — сказал я, припомнив гийомовскую присказку.

Как ни странно, этот аргумент толстяка убедил.

— Де Бош, значит, нагнал нас на дороге…

— Подожди. Кто такой де Бош?