На кухню он отослал часть добровольцев и треть взвода. С оставшимися отправился в бывшую «царскую залу». Николая вообще не хотел грузить дурной работой, всё же ранен. Однако тот сам напросился. «Разве это работа? Вот помню, поехал я в лес с одной крестьянкой… По дрова!»

Что до Васьки Пятова – застрелили его там же, под Батумом. А дурацкая сплетня про корсет уже давно по полку ходит.

– Всё вроде бы, – Николай дополз до края залы, выровнялся и утер пот.

Другие солдаты также выстроились перед командиром.

– Вольно. Николай Скворцов, отнеси ведра и щетки на кухню, остальные – свободны. А я перед Аствацатуровым отчитаюсь.

– Есть!

Солдатские сапоги загрохотали по лестнице.

Гаспар Эдесян подошел к узкому окну, в лицо дунул теплый ветер. Пахло цветами и гнилью. И соленой водой.

– Я искать тьебя, – чернокосая вошла в зал совершенно бесшумно. – Мнье сказать, ты пол мыть.

– Вот спасибо им, – буркнул Эдесян с большим раздражением, чем хотелось бы.

– Я устроить Ануш в моя пещера.

– Ануш?

– Женщина, который ты привез. Она не такой старый, как кажется. Бьеда делать ее старше. Я уговорить ее мстить за семья. Помогать нам. Она больше не хотеть умьереть.

– Молодец, солдат. Хвалю. Свободен.

Иония не двинулась.

– Что-то еще?

– Я помогать Ануш. Теперь хотьеть помогать тьебе.

– Э…

Иония двинулась к выходу. Обернулась.

– Идти.