— Масса, вы позволяет мне выкупить себя, когда я скоплю деньги, я буду работать очень усердно для вас, — сказал Уэстли, когда новый владелец забрал его с помоста.

Ривингтонец рассмеялся над ним.

— Кто тебе сказал, что ты будешь получать за работу деньги, каффр? Ты просто будешь работать на меня или на кого-то еще.

Лицо мулата помрачнело, но он не имел никакого выбора, все было в руках человека, который купил его.

Еще несколько человек были проданы, а затем вышел профессионал-каменщик, черный человек по имени Андерсон. Аукционист лучился, как восходящее солнце, когда цена на негра все росла и росла. Рэдфорду Лайлзу опять пришлось отказаться от борьбы. Парень из дальнего Юга, который недавно торговался за Уэстли, в конечном итоге купил Андерсона за 2700 долларов, когда ривингтонец, делавший ставки против него, внезапно бросил торговаться. Он не выглядел совсем уж счастливым, когда пошел расплачиваться с Джошуа Бердом. Коделл не завидовал ему. Как кто-то в толпе заметил: — К дьяволу, можно купить себе конгрессмена за меньшие деньги.

После того, как Берд распродал всех мужчин-рабов, он перешел к женщинам, представляя одних как полевых работниц, других как поваров или швей.

— Вот негритянка по имени Луиза, — сказал он, когда еще одна поднялась на помост. — Ей двадцать один год, прекрасный повар и птичница. Скажи господам, сколько детей у тебя уже было, Луиза?

— У меня был четыре, сар, — ответила она.

— Она во многом хороша, — заявил аукционист, — и принесет чистую прибыль ее владельцу. И у нее также хороший характер.

Он развернул ее и стянул верхнюю часть платья, чтобы показать чистую спину. Она принесла Джошуа Берду почти столько же, сколько Андерсон, и он выглядел довольным, когда техасец, который купил ее, увел женщину. Некоторые негры, знал Коделл, гордились высокими ценами, которые за них заплатили. Впрочем, в этом был какой-то смысл: владелец, который отдал большие деньги за свою живую собственность, скорее всего, бережнее отнесется к ней.

Работорговец посмотрел на своих слушателей. Улыбка расползлась на все его лице.

— А теперь, господа, главное блюдо. Представляю вам мулатку по имени Жозефина, девятнадцать лет, рукодельница.

У Коделла перехватило дыхание, когда Жозефина поднялась на платформу и встала рядом с Бердом. Он еле откашлялся, чтобы возобновить дыхание. Такой же эффект она произвела на большинство мужчин. Она стоила каждый секунды этого восхищения, и даже много больше. В ней, возможно, были следы индейской крови, а также белой и негритянской; слегка скуластая, с чуть раскосыми глазами, и очаровательным носиком. Ее кожа, совершенно гладкая, был точь-в-точь цвета кофе со сливками.