Не обращая внимания на охранников и несмотря на возражения Дэвиса, Ли обошел вокруг подножия статуи Вашингтона. Многие, наверное, кроме судьи Халибертона, слышали, что он говорил о штаб-квартире АБР. Группа мужчин уже шла туда через редкую толпу.

— Это тяжелый день для страны, — сказал Ли. — Нам будет очень не хватать вице-президента Брауна, и других, которых мы потеряли. И…

Его голос сорвался. Если он позволит себе расслабиться, он не сможет сделать то, что явно должно быть сделано. Что ж, с личным горем придется подождать. Дэвис понимающе положил руку на его плечо. Он кивнул с благодарностью и сказал: — Я надеюсь, я молюсь за это — миссис Дэвис не пострадала?

— С ней все хорошо, хвала Богу, я видел ее. Ваша потеря безмерна… — Дэвис выглядел на редкость мрачным. — Мы отомстим за этот день, мы повесим всех этих сволочей — это лучшее, чего они заслуживают.

Сыновья Ли, высокорослые, как и он сам, пробрались через охранников к нему. Следы крови были видны на Кастисе и Робе, к счастью, она не была их собственной. Рот Ли исказился, когда он увидел, что Руни зажимает раненую руку другой. На мгновение он стал отцом, а не главой государства.

— Ваши сестры, жены? — потребовал он жестко.

— Никто из них не пострадал, — сказал Кастис, и плечи Ли облегченно расслабились. Тогда Кастис с трудом продолжил: — Но, сэр, наша мама?

Слезы побежали по его щекам.

— Да, мои дорогие мальчики, она…

Ли снова сдержал себя — еще будет время предаться печали со своими сыновьями.

В это время конгрессмен и рабочий-поденщик, парень в рваной одежде подтащили к нему Конрад де Байса. Боль потери чуть не свела его с ума; но долг, как всегда, заставил его приглушить свои личные чувства. Как часто Мэри попрекала его за это. Мэри…

Он нахмурился и сосредоточил свое внимание на Де Байсе. Лицо ривингтонца, всегда мальчишески смелое, было бледным, искаженным болью. Он был ранен выстрелами в правое запястье и левое плечо, пропитанные кровью повязки явно были сделаны наспех и, без сомнения, неохотно. Его глаза расширились на мгновение, когда он увидел Ли. Но несмотря на мучения от своих ран, он был сама невозмутимость. Ему даже удался иронический поклон приветствия. Ли всегда восхищался ненаигранной храбростью Де Байса и обнаружил, что она по-прежнему при нем, даже в таких обстоятельствах, когда можно только кричать от отчаяния.

— Итак, сэр, что подвигло вас пойти на такое?

— Вы знаете ответ на этот вопрос, — сказал Де Байс, и Ли вспомнил голос Андриса Руди: — Я не угрожаю. Я обещаю. — Затем ривингтонец позволил себе поязвить. — Что, не ожидали, что мы в состоянии выступить против таких, как вы?