Отношение остальных ополченцев тоже стало меняться. Ульрих был уверен, что это произошло на пятый день их плена. Где-то недалеко загремела тяжелая артиллерия, начались налеты бомбардировщиков. Судя по напряженным лицам повстанцев и непрекращающемуся грохоту орудий, немцы начали широкомасштабную контратаку. Пленников почти перестали кормить, воды для умывания больше не приносили, только совсем немного для питья. Фридрих расслышал среди разговоров, что армия Рейха удержала водопроводную станцию в своих руках и отключила воду во всем городе. Теперь поляки опасались вспышек холеры и тифа.

Бои приближались. Начали бить по Старому городу. От взрывов пленные каждый раз падали ничком на пол. С потолка и стен отваливались куски штукатурки. Земля под ногами содрогалась от артиллерийских ударов.

Особо сильный взрыв швырнул их на пол. От ударной волны едва не остановилось сердце и не лопнули барабанные перепонки. Пленники на некоторое время потеряли слух. В подвале опустился густой туман – обвалилась последняя штукатурка, повисшая в воздухе серой пыльной взвесью. Они закашлялись, закрыли чем могли нос и рот, чтобы не дышать этим.

– Всемогущий боже, они бьют «Карлом»! – произнес Фридрих, когда обрел способность слышать и говорить.

Они все больше тревожились, видя, что творится в душах поляков. Ополченцы ожесточились. Ульриху казалось, что они вот-вот сорвутся. Но в то же время у поляков прибавлялось растерянности. Напряжение росло. Щербатый, которому они не приглянулись, в итоге озверел. Сорвал с себя трофейный автомат и пустил в пленников длинную очередь. Один из повстанцев успел схватить его за руку. Залп ушел выше, выбив глубокие ямки в кирпиче. Пленники уже давно лежали на полу. Осторожно приподняли головы. Поляки ругались.

– Фридрих, переведи! – зашептал Ульрих. – Фридрих!

Он повернулся и тут же схватил товарища за плечо, затряс. Но Фридрих в ответ издал булькающие звуки. Одна пуля, срикошетив, угодила ему в грудь. На губах проступила кровавая пена, и он стих. Офицеры просидели полчаса, настороженно смотря на свою охрану, но щербатого увели. Другие пленников убить не пытались. После этого, коротко посовещавшись, в земляном полу они вырыли неглубокую могилу.

Сверху послышалась совсем близкая короткая перестрелка. Затем шум от огнемета. Ульриху даже показалось, что сквозь каменные стены до них дошло немного жара и запах огнеметной струи. Кто-то прокричал приказ на немецком – сдаваться и выходить из укрытий. Этот же приказ повторили на чистом польском. В ответ повстанцы на немецком закричали, что у них есть пленные, с которыми они обращались согласно всемирной конвенции, и потребовали такого же обращения.