Все пятнадцать механизмов, выделенные штурмбанну, взяли его в двойное кольцо. Он отрывисто дышал, чувствуя себя загнанным в ловушку зверем. Только вместо охотников его окружили радиоуправляемые металлические чудовища.
– Страшно умирать, Экке?
– Умирать всегда неприятно, – прошептал он, поняв, что это было последнее, что спросила его полька.
Самоходные мины, казалось, такие неуклюжие на вид, рванулись к нему.
Мартуша уже шла по руинам. За ее спиной где-то глубоко в земле прогрохотал мощный взрыв. Ее даже подкинуло в воздух.
– Это тебе за мой город, сволочь, – произнесла она. – И за мою сестру.
Где-то за Вислой в небо взвились сигнальные ракеты. В их отсветах она заметила два черных комка на своем пути и, настороженная, остановилась.
– Доброй ночи, панна Марта, – жалобным голосом заметил Шварцер и высморкался в ладонь. – Ты нас оставила без хозяина.
Из глаз чертей лились крупные слезы. Оба сиротливо жались друг к другу. Но Марта вытянула руки, в ее ладонях возникли огненные шары.
– Смотри, что она умеет делать! – воскликнул Роттер. – Не то что наш прежний хозяин.
Опущенные уши чертей встали торчком. Они переглянулись. Роттер прокашлялся.
– Ты нас не так поняла, милая панна. Мой брат хотел сказать, что если ты оставила нас без хозяина, то теперь должна заботиться о нас…
– Мы будем самыми послушными слугами, которые когда-либо были у тебя.
Шварцер осторожно подошел к ней и протянул несколько золотых монеток. Мартуша все еще стояла, изумленная, а они уже вскочили ей на плечи, ткнулись носами в щеку и потерлись нежно, как два котенка.
– Я решила, вы будете мне за него мстить…
– Еще чего! Он очень грубо с нами обращался. Морил голодом, издевался… Роттеру так вообще постоянно отрезал в наказание хвост! Но ты же не такая, милая панна?
Марта сомневалась. Взяла обоих за шкирки, посмотрела в желтые глаза. Черти казались невесомыми, словно она держала в руках два комка черного пуха. Они растянули рты в улыбке до ушей, строя ей глазки, и она не устояла.
– Хорошо.
Все трое вздрогнули, когда с соседнего берега загремела канонада. Марта взобралась на гору обломков. Три пары глаз уставились на пока еще далекое наступление армии освободителей. Лежащую в руинах Варшаву атласно-черной траурной лентой обвивала Висла. Но тьма отступала с реки. Огни залповых орудий и начинающийся рассвет расцвечивали ее желтым и алым[9], возвещая перемены и возрождение.