Марина Дробкова

Золотой степ в Жемчужной гавани

Стефани Хантер не только не красавица – она даже на девушку мало походит. Пацан пацаном. «Чертик из табакерки», как все ее зовут. Ножки – спички, ручки – гребенки, волосики рыжие – ниточки. Фигуры никакой. Еще и зубы передние торчат, как у зайца. Страх, да и только.

И, тем не менее, Брайан на ней женился! Наш умница Брайан МакКолин, высокий кареглазый шатен с демонической улыбкой и руками пианиста. Хотя никто никогда не слышал, чтоб он играл. У него, вероятно, и слуха нет. Да зачем рыбаку слух? А красивому мужчине он и вовсе ни к чему. Достаточно голоса и чувства ритма. Какой у него голос, ум-м-м-м… Как вино. Нет, не кислый. Пьянит. А уж по поводу ритмичности… Но не будем сейчас об этом. Тяжко.

А почему он женился на Стефани – это ж ясно. Она божественно танцевала степ. Как никто. Как даже сам Брайан не танцевал.

У нас в городишке все танцуют степ. Младенцы в люльках сучат ногами, требуя соску. Школяры с портфелями под мышкой топочут на ступенях альма-матер. Рыбаки, как полный перемет вытянут, так и давай откалывать коленца. Прачки балансируют на мостках с корзинами белья. Влюбленные теплыми летними вечерами собирают лютики по склонам Уступчатых холмов. А на уступах – сами понимаете. Сплошной степ. Про матросов я даже и не говорю: в штиль на палубе – это ж святое дело! Ну и главное – наш городской турнир. Гордость Нью-Милтона.

Так вот. Стефани в том году набралась наглости и вылезла на турнир! Замухрышка. Она даже не местная, мамаша ее была родом из Гретли! Папаша – вообще неизвестно кто. Актеришка какой-то заезжий. Должно быть, такой же рыжий и зубастый, как доченька. Я не помню, мне тогда два года было. Мать-то ничего. Не мадонна, конечно, но хоть есть за что мужику подержаться. Она и сейчас еще, в тридцать пять, ничего себе. Не то что Стефи – семнадцать лет, а селедка селедкой. Вылезла на площадку, копытцами застучала, лапками помахала, крутанулась туда-сюда, да и взяла золото! Все ей хлопали, наши мужчины ладони до волдырей сбили. А Брайан, Брайан-то как на нее смотрел! Как висельник на бумагу о помиловании! Глазами съел просто. Ну что он в ней нашел, что?!

Солнце заглядывает через круглые окошки в «Погребок у моря», где я сижу за стойкой и умираю. Умираю от тоски. Народу никого, все на работе или к турниру готовятся. Поэтому и Уолтеру делать нечего, торчит за стойкой, как хрен на ветру. Уолтер смешной и странный: длинный, гибкий, вихры на башке топорщатся. Таким только рыб пугать в тихую погоду. Но улыбается приятно. Тепло как-то. И рубашку белую на работе умудряется не запачкать. Как он это делает?