Как-то ближе к концу августа мне пришло предложение устроить свою выставку в одной из галерей Парижа. Некто Серж Горелин предоставлял выставочные площади под мои картины. Немного поколебавшись, согласилась. Так уж вышло, что все хлопоты уместились в две недели. И вот – Париж передо мной! Хозяином галереи оказался мужчина лет тридцати, весёлый с задорными вихрами, которые он всё время пытался пригладить. В глазах плескались бесенята. Кого-то он мне напомнил, но вот кого, никак не могла вспомнить.

Выставка имела несомненный успех и вскоре большая часть картин была продана. Я решила, что дома меня никто не ждёт (Тимофея я взяла с собой, родители, как всегда, возились на своём любимом огороде), и посему осталась в Париже до конца сентября. Погода благоприятствовала мне: осень выдалась тёплой, и мне так захотелось продлить очарование лета. Серж организовал для меня несколько чудесных экскурсий по музеям и памятным местам. Довольно часто я отправлялась побродить по тихим старинным улочкам, любуясь нетронутой седой стариной.

В один из таких дней мне почему-то захотелось съездить в Сен-Женевьев-де- Буа, где на кладбище были захоронены многие православные русские эмигранты. Как я знала, на территории кладбища находилась церковь Успения Божьей Матери, и я решила заглянуть туда, чтобы поклониться праху всех русских людей, покоящихся во французской земле. С собой я взяла и Тимофея. Кот почему-то, когда я выходила из дома, занервничал и стал кидаться на дверь, словно говоря «Возьми и меня, может, на что и сгожусь».

День клонился к закату, посетителей на кладбище было мало и старушки, торговавшие цветами у ворот, собирались домой. Я купила букет осенних белых астр, зашла в церковь, оставив Тимофея у входа, поставила свечку за упокой всех тех, кто покоила здесь в чужой земле.

Выйдя, не застала кота на месте. Внезапно увидела невдалеке мелькнувшую тень.

-Тимоша, подожди, Тимофей.

Я побежала за котом и заметила, что он остановился у одной из могил.

Интересно, что его могло там заинтересовать. Подойдя поближе, прочитала надпись.

«Николай и Вера Шуховы. 1944 год».

Я покачнулась, вот оно моё прошлое, астры выпали из рук и веером рассыпались по могильной плите. В растерянности я присела на скамейку.

Ноги как будто обожгло холодом. Откуда-то издалека послышался детский голос: -Мамочка, смотри, кто пришёл. Тётя Света!

Слёзы непроизвольно покатились по щекам. Я поднялась и медленно побрела к выходу. Я так мечтала встретиться с Верой, её детьми, её мужем и вот – встретилась. Я никогда их не увижу!