-Люба, - ответила девочка, ещё плотнее закутываясь в кофточку.

-Тише, - приложив палец к губам, предупредил Артур, - кажется, кто-то ходит в соседней комнате.

Действительно, за стеной раздались шаги, а затем послышались мужские голоса:

-Я видел, как они забежали в этот дом, - начал один.

-И куда они могли деться, - продолжил второй.

-Откуда я знаю. Может, через сад ушли. Пойдём, посмотрим.

-Сначала второй этаж прошерстим, а уж потом и в сад. Никуда им от нас не деться.

Голоса затихли. Изредка скрипели открываемые двери, слышалась ругань, затем всё прекратилось. Внизу хлопнула входная дверь.

-Кажется, ушли, - прошептала Люба.

-Пока выходить опасно, подождём ещё немного, - предупредил Артур, заметив наш порыв к свободе.

Минут через сорок, отодвинув шкаф, спустились вниз на кухню, где отыскали немного крупы, чёрствую буханку хлеба и пару банок мясных консервов.

Загородив окна, разожгли плиту и приготовили ужин. Люба, порывшись в разбросанной кухонной утвари, выудила оттуда железку с кофе. Поужинав, вновь перебрались в нашу тайную комнатку, где и состоялся военный совет.

С утра решили отправиться на поиски родственников Любы. Одной девочке было не выжить.

Артур притащил в комнату пару матрасов. Девочку уложили на диван. Усталость взяла своё и вскоре все заснули. Мне снился странный сон. Я находилась в незнакомом городе и шла по его улицам. Старинные двух-трёх этажные дома неприветливо смотрели на меня, словно чувствовали во мне чужака. Один из домов выглядел особенно сердитым. Казалось, что будь он живым, тот час бы набросился на меня, словно сторожевая собака. Окна особняка зловеще блестели чёрными стёклами, излучая волны ненависти. Внезапно в моей голове возникли далёкие голоса:

-Спаси нас, спаси! Скоро всех расстреляют. Спаси!

Затем заговорила женщина:

-Как там наша дочка Любочка? Позаботься о ней. Скорее всего, нам уже не суждено встретиться. Я знаю, она с вами. Помогите ей.

В голове вдруг возник злой металлический голос:

-Уходи отсюда и никогда не возвращайся. Придёшь - пожалеешь!

Окна особняка зловеще сверкнули, и волна чёрной желчи накрыла меня. Казалось, дом жил своей жизнью, и этот дом ненавидел меня.