Не без пользы был и гвардии сержант Гавриил Державин, командовавший отдельным партизанским отрядом. Однако позже, учитывая недоброжелательное отношение к нему других моих помощников, обиженных язвительностью его суждений о них и некоторым высокомерием в обращении, я счел за лучшее отправить Державина с важным поручением в Петербург. Считаю нужным помянуть, что поручение было весьма удовлетворительно исполнено.

Не могу обойти молчанием и содействия, оказанного мне в Екатеринбургском предприятии некоторыми другими партизанами, особенно ротмистром Константином Левшиным. Ему я поручил важнейшее дело разведки, и он, переодеваясь то в крестьянское, то в татарское платье, побывал и в Казани, и в Москве, и в самом Екатеринбурге, откуда доставил мне точнейшие сведения. Из других несших партизанскую и разведочную службу упомяну молодого князя Петра Курганова и его родственника дворянина Юрия Лихачева, а говоря о последнем не могу не сказать о сопровождавшей его в самых смелых делах бывшей дворовой девушке Ксении».

На этом письмо Михельсона к Румянцеву обрывается. Но о каком же Екатеринбургском предприятии настойчиво упоминается в этом письме, и почему сам герой этого предприятия, Михельсон, позже ставший уже не самовольно, а совершенно законным образом генералиссимусом и до конца жизни пользовавшийся общим уважением, придавал ему такое большое значение?

Здесь мы вернемся несколько назад.

Еще в первое время пугачевского восстания южный и средний Урал сделались местом действия повстанческих шаек, которых привлекала близость многочисленных уральских заводов с тысячами сочувствовавших «анпиратору» рабочих. Урал со своими дебрями и почти полным бездорожьем представлял собой словно нарочно созданное убежище для мятежников, куда они уходили, как только их постигала неудача, где они отсиживались, запасаясь новыми силами и средствами, и откуда потом спускались, подобно хищным волчьим стаям, на равнину. Наконец в действиях Пугачева и его соратников вплоть до конца красной нитью проходит стремление держать открытой дверь в Сибирь, где в случае окончательного поражения, могли бы без труда укрыться все главари с их семьями и с накопленным имуществом.

Когда Москва попала в руки «анпиратора», одной из первых его забот было обеспечить за собой дорогу от Уфы на Челябу-Курган и от Уфы на Екатеринбург-Тюмень. Златоуст и особенно Екатеринбург, приобретя исключительное значение, были укреплены и заняты сильными гарнизонами. Была попытка превратить в крепость Пермь, но Михельсону, как мы знаем, удалось вырвать Пермь из рук мятежников и оставить ее за собой. Также бодро держался далеко на юге Оренбург, куда собралось много тысяч беглецов из других местностей. Одно время там начальствовал генерал Рейнсдорп, тот самый, над которым пугачевцы издевались, называя его «енаралом Раздрыпой». Позже, когда болезни окончательно одолели Рейнсдорпа, власть перешла в руки молодого и деятельного генерала князя Голицына, сумевшего удержать в повиновении свою небольшую, но крепко сколоченную армию.