— Подожди! Это не все! Самое главное я на закуску припас!
Мышкин подошел к Хлопуше, в первый раз в жизни положил ему белую холеную руку на плечо и четко выговорил:
— А Екатерина-то и взаправду воскресла! Слышишь? Воскресла! И находится среди верных людей. У нее есть уже целая армия. Да какая армия! Не из пьяной сволоты и не из башкирят да киргизов. Императорская армия! Слышишь? И ведут эту армию не «ахвицеры» из голытьбы, из рвани кабацкой и не генералы из колодников острожных да каторжников сибирских, а генералы настоящие. Понял?
Голос Мышкина был так серьезен, что несмотря на почти полную невозможность принять на веру сообщаемое, Хлопуша ни на минуту, ни на миг не усомнился. Он не понял, а скорее почуял, что это правда, страшная правда.
— Та-ак! — растерянно прошептал он, гундося. — Ну, как же теперя? Мы-то как? Что, говорю, нам теперя делать?
Складывая бумаги в свою кожаную сумку, Мышкин после некоторого молчания ответил насмешливо:
— Музыкантам пора складывать свои дудки, забирать шапки и... навостривать лыжи.
— Нюжли... уходить?
— Уходить? Не-ет! Не уходить, а убегать, сиятельный граф!
— Ай надумал бежать куда? Поймают!
Мышкин показал Хлопуше массивный перстень с отливавшим в красное плоским камнем.
— Видишь? Ну вот... Когда понадобится, я сковырну этот камень да и загляну внутрь...
— Ну? — полюбопытствовал Хлопуша, пугливо посматривая на таинственный перстень.
— А лежит под камешком лепешечка. А имя ей смерть!
— Яд, значит? — догадался Хлопуша. — Та-ак! Ну, а мне себя убивать неохота! Что такое? С какой стати?
— Правильно! — насмешливо одобрил Мышкин. — В самом деле, с какой стати тебе травиться или вешаться, когда и так о твоей смерти Ванька-кат позаботится в свое время!
Он взял сумку подмышку и спокойным, размеренным шагом направился к своим апартаментам.
— Стой, стой, князь! — задержал его встревоженный Хлопуша. — Ты пока что не разглашай всего!
— Чего это? — спросил Мышкин.
— Ну, и насчет обоза, и насчет Сибири, и насчет того… того самого... Ну, что, значит, царица-то вынырнула где-то.