Встав на заре, позавтракав сухарями с салом и запив водой, я решил разведать путь на коне, о чем и сообщил Петру.

– Валяй, только недолго.

Оставив на его попечение тяжести – щит и копье, я поднялся в седло. Изумрудную зелень деревьев и трав прорезала черная полоса земли. Шла она, огибая овраги да речушки, почти не петляя по Дикому Полю, на юг, в Крым.

Это мы здорово наладили супостата, что он без оглядки рвет домой. От основного пути никаких ответвлений в стороны, к другим русским городам, не было. Я решил еще немного проскакать вперед. Вдали показались столбы пыли. Приблизившись, я увидел отступающих татар. Только картина разительно отличалась от той, что я видел две недели назад. У многих всадников уже не было заводных коней – потеряны в боях, может быть, и съедены – удирали-то без припасов, самим лишь бы ноги унести. Да и численность разбитых татарских полчищ едва ли достигала половины, а то и трети от первоначальной. Обоза при них не было – с ним от преследования не оторваться, хотя и преследования не было. Ну и черт с ними, баба с возу – кобыле легче.

Вдали слева показалась знакомая излучина реки, рядом – изба. Так это же наша застава! Любопытно посмотреть. Надо же – цела. То ли не нашли, то ли жечь не стали, решив, что им самим пригодится.

Я пустил коня шагом, приблизился поближе. Чу! У коновязи татарские кони – маленькие, мохнатые, не знавшие подков и стремян, злые, как и сами татары. Я пересчитал коней – шесть. Интересно, всадников тоже шесть или трое с заводными конями? Я осмотрелся. Были, конечно, следы пребывания посторонних – конский навоз, какие-то тряпки рваные на обочине тропинки.

Медленно, стараясь не шуметь, приближался я к ограде заставы. Ворота нараспашку, из избы – голоса татарские. Вроде спорят – не поделили чего? Сейчас я вам помогу.

Сзади раздался хруст ветки. Спину обдало холодом. Татарин? Как же я так опростоволосился? Все это пронеслось в голове в одно мгновение, а тело уже среагировало – я резко ушел влево, но все равно удар по затылку был очень силен. Из глаз посыпались искры, голова закружилась, и я провалился в темноту, лишившись сознания.

Глава VII

Глава VII

Сознание возвращалось медленно. Сначала вернулся слух. Глухо, как из-под воды, слышались невнятные голоса. Когда шум в ушах немного стих, голоса стали слышны отчетливее. Речь была явно татарская. Где это я? С трудом, как наутро после обильной выпивки, вспомнил, что подбирался к избе сторожевой заставы, а дальше – темнота.

Надо приоткрыть глаза. Удалось это тоже с трудом: от удара глаза заплыли и веки еле разомкнулись. Наверное, я и сам сейчас похож на татарина, с узкими глазами-то.