С раннего утра Григорий продолжил свои объезды и расспросы летчиков.

Про истребители он и сам мог сказать, а вот штурмовики, транспортники, бомберы…

Тут он «плавал».

Перекусив в столовой наркомата, Быков отправился на совещание в ОКБ – Николай Николаевич обещал собрать всех, кого сможет найти или оторвать от работы.

Совещание решили провести в обширном, гулком зале, куда перетащили столы и стулья, табуретки и деревянные диванчики, чтобы всем хватило места.

Развалившись в кресле, Григорий наблюдал за авиаконструкторами.

Одни, кто помоложе, рассаживались шумно и громко переговаривались. Люди старой школы вели себя чинно и сдержанно.

Поликарпов взял слово и, перебарывая шум, сказал:

– Начнем, товарищи! Слово предоставляется полковнику Сталину, Василию Иосифовичу, инспектору ВВС.

Быков улыбнулся и сказал:

– Если позволите, я с места. Инспектор я временный.

– А мы думали… – протянул Яковлев.

Он сидел в первом ряду и держал себя с какой-то напускной наглостью. Нарывался на грубость?

– Индюк тоже думал, – парировал Григорий, – да в суп попал.

По залу прокатились смешки. Яковлев покраснел.

– Проинспектирую, и на фронт.

Быков не толкал речей, он был краток.

Шла война, поэтому все амбиции, тщеславия и честолюбия он посоветовал отложить в сторону, хотя бы до победы.

В тылу, в КБ и на заводах тоже решался вопрос: когда мы победим и какой кровью достанется нам победа.

Григорий подробно изложил все замеченные изъяны в конструкциях самолетов – инженеры все чаще стали вооружаться блокнотами и строчили в них.