Если не считать возникающей время от времени тенденции воображать, что он слышит различные виды звуковых сигналов, вместе с голосами Карин фон Крупп, пастора и Митци Бисли, Фрэнка, у Джерри почти не чувствовалось болезненных эффектов.

Правда, был еще какой-то намек на его застарелую частичную забывчивость, но, к счастью, ничего более, и это обнадеживало.

Он и Кэтрин брели рука об руку по Голланд Парку.

Наступил их последний совместный день.

Джерри был одет в зеленый шелковый костюм, красную шелковую рубашку, на нем были красные ботинки.

Одежда Кэтрин, на которой была длинная юбка, гармонировала с нарядом Джерри.

Голланд Парк был покрыт снегом. Длинные, похожие на расплавленное стекло белые сосульки висели повсюду на колоннах фонтана, на пруду лежал толстый слой льда. Тропические вечнозеленые растения укрывали от морозов павлинов и цесарок, тогда как голуби, воробьи, малиновки и черные дрозды разлетались в поисках пищи.

День был мирным, тихим.

Кэтрин заметила, что над крикетным полем возвышаются две новые статуи.

— Я не видела их раньше, — сказала она.

Пока она вела Джерри через крикетное поле, они оставляли позади себя следы.

Они приблизились к статуям. Митци и пастор Бисли были превращены в чистейший серый мрамор.

— Кто они, Джерри. Здесь нет табличек.

— У меня где-то было записано. Они являются двумя людьми, которым удалось достичь того, чего они втайне желали. Теперь им незачем оглядываться назад. Они выглядят довольно неизменными, не так ли?

— Действительно. Это выглядит так естественно.

Джерри пробежал рукой по мраморному брюшку пастора и погладил его мраморный батончик шоколада «Марс». Поддавшись чувствам, Джерри потрогал холодный лоб Митци.

— Это именно то, чего они больше всего хотели.

Не очень далеко Джерри и Кэтрин видели резкие очертания Голландского дома. Видимость была очень хорошей; небо было чистое, голубое, а деревья — совершенно лишены листвы и отбрасывали черные тени на белую землю.

Кэтрин и Джерри тронулись в обратный путь, продвигаясь мимо деревянных скамеек, занесенных снегом, через оранжерею, и дальше, по крытой аллее. По дороге они остановились, чтобы посмотреть на часовенку, которая стояла среди дымовых труб и шпилей дома.

— Мне очень жарко, — сказала Кэтрин.